И тут же, неожиданно и страшно, женщина расслабилась. Полностью, всеми мышцами, только что вздувающимися и твердо-стальными. Он успел подхватить ее голову, настойчиво стремящуюся удариться о бетон. Нести ее показалось тяжело. И неприятно. Расслабилась ведьма полностью. Мыть одежду Дуайту совершенно не хотелось. Пришлось подхватить под мышки и тащить волоком. Темный резко пахнущий мокрый след протянулся до самого кресла.
Ремни неведомый мастер расположил удобно. Ведьма, притянутая по груди, животу, бедрам, щиколоткам и рукам, не смогла бы даже попытаться отодвинуться. Марк затянул поперек ее лба последний ремень, притянув голову к подголовнику. Застывшая, бледная, мокрая от пота, женщина смотрела вперед, дико вращая глазами. Слезы высохли, оставив темные дорожки.
Марк проверил ремни, довольно кивнул. И отошел к нише в стене. Покрутил вентиль баллона с газом, прятавшегося там же, зажег плитку. Достал из шкафчика, утопленного в стене, кофейник и жестяную банку. Густой запах молотого кофе чуть перебил острый запах ведьмы. Вода нашлась в большой фляге чуть в стороне. Большую головку сахара командор покрошил тесаком Дуайта.
– Сержант, присмотри за нашей гостьей. – Марк достал из того же шкафчика, казавшегося бездонным, две высокие металлические банки. – А я сделаю нам по сандвичу. Ей необходимо не меньше десяти минут.
– Не может говорить?
– Совершенно. Но все слышит. Тем лучше.
Ведьма еле слышно скрипнула зубами. И зашипела.
– Хм… – Марк отставил банки и подошел к ней. Наклонился, что-то высматривая в ее лице. – Какой метаболизм… Думаю, у нас немного меньше свободного времени. Но это не страшно, так?
Дуайт согласился. За Изабель и остальных он не переживал. За сидящих за толстыми бортами «Ориона», с его-то вооружением и двигателем… бояться не стоит. Оставшаяся команда сейчас в куда большем выигрыше. В игре, где ставка – жизнь.
Банки оказались консервами. С ветчиной и хлебом. Закатанные на станке, с ключом для открывания сверху. Тонкая жесть сломалась с еле слышным хрустом.
Ветчина пахла… Чертово семя, даже здесь она пахла безумно. Безумно прекрасно. Уже нарезанная ровными толстыми ломтями с еле заметными прослойками желе между ними, розовая и плотная. Дуайт покосился на командора, вновь колдовавшего с ведьмой. Пожал плечами. Наверное, раньше, когда мир жил без Бойни, его приняли бы за сумасшедшего. Опасного и кровожадного сумасшедшего, живущего в глуши и только и ждущего момента. Такого, как сейчас.
Затащить красивую миз в свой подвал в унылой дыре, привязать к чертову креслу и, наслаждаясь ее страхом, жрать бекон с кукурузным хлебом. Наверное, именно так подумал бы и он сам. Тогда. В мире, потерянном до его рождения. Только сейчас все не так.
Нет тупой злой деревенщины и несчастной красотки. Даже подвал не такой. Есть рейнджер, потерявший человечность от океана боли и страха вокруг. Священник, несущий Слово Божье огнем, сталью и порохом. Красивая женщина, решившая встать не на сторону людей и гребаной дерьмовой человечности. И дома наверху, навсегда потерявшие своих, пусть и больных, жителей. Людей, живших здесь не по своей воле и мечтавших хотя бы о спокойной и безболезненной смерти. Ведьмы не было здесь этой ночью, когда селение выкрасили красным? Ничего, здесь побывали ее братья или сестры. Это Дуайт знал точно. Так что не стоит думать о гуманистических там ценностях. Стоит плотно и вкусно поесть перед не самым приятным занятием. А красота скво, сидевшей в кресле? Она могла бы дарить ее обычному человеку, не стараясь превратить того в фарш для бургеров. Каждый получает то, чего достоин. Воздаяние сейчас быстрое.
Хлеб оказался немного черствым. Но жаловаться на такую глупость? Вспоминая о пару раз жаренных опоссумах, как-то не хотелось. Дуайт нашел пару листов пейперпласта, разложил, чтобы не запачкать стол. И начал делать сандвичи. Кофе потихоньку доходил, изредка булькая и заставляя крышку нервно звенеть, приподнимаясь. Простая жизнь дарит простые радости. Выпить кофе, не зная, чем кончится день, это чудо. Обычное, не зависящее от милостивого Иисуса или его отца. Хотя вряд ли командор согласился бы с его рассуждениями.
– Кофе готов.
Марк выключил плитку. Разлил черное густое варево в кружки, кинул сахар.
Ведьма медленно приходила в себя. Пока Дуайт съел сандвич, с ее стороны несколько раз слышались еле уловимые шорохи и звяканье. Он дождался, пока кофе остынет, и пошел к ней. Просто так, по ему самому неясной причине.
Да, действие препарата закончилось. Иначе откуда взяться такому взгляду? Злость, прожигающая насквозь. Выжидание нужного момента, явственно читаемое в глазах. Она не сдалась, нет. И страха, колыхавшегося в глазах, не стало. Совсем.
– Что нам надо от нее узнать?
Марк подошел, встал рядом.
– Все известное. Сколько голов нас ждет у цели. Кто приказывает мешать нам. Чего ждать дальше.
– Думаю… не ответит.
Марк промолчал, лишь пожал плечами. Доел и долго мыл руки под стареньким, но недавно выкрашенным умывальником. Отхлебнул из кружки и поставил ее на один из металлических столов. На самый краешек. И только потом отбросил в сторону кожу, скрывающую ужас.
Дуайт покосился на ведьму. Да, ко всем ее эмоциям добавилась новая. Нет, неверно. Страх вернулся. Вполне понятно после демонстрации, проделанной Марком. По-другому вряд ли бы получилось. Даже у него. Хотя… может быть, ведьма куда сильнее. Ведь даже стоя рядом с ней свободно и понимая, что железо не для него, сержант Оаху содрогнулся от страха. Сильного страха.
– Дуайт, встань за ней. – Марк подвинул стул и сел. Напротив ведьмы. – Видишь ремень, он выходит из подголовника?
Петля, чернеющая на металле, удобно легла в ладонь. Дуайт понял, для чего она нужна. Потянул, проверяя. Ведьма захрипела, когда ремень, проходящий по шее, натянулся.
– Да, именно так. И еще, сержант, небольшая просьба. Встань чуть дальше и приготовь револьвер. А я свои выложил вон там.
Дуайт покосился на стол с едой и кофейником. Когда Марк успел достать оружие? И, что важнее, почему?
– Сейчас мы будем говорить с ней, – командор, как обычно, отвечал, не услышав вопроса, – только по этой причине убрал оружие. О, она все понимает.
Дуайт не видел лица ведьмы, но не сомневался. Никогда дочери Козлоногого не отличались глупостью. Скорее, наоборот.
Что-то казалось неправильным. Что? Дуайт посмотрел на открытый металлический лоток с… с никелированным ужасом, и понял. Ему не хотелось делать краснокожей больно. Желание прошло, пропало. Испарилось, уничтоженное запахом мучений и крови, въевшихся в стены подвала. Неслышимые вопли запертых здесь прогнали жажду мести. Невидимые души детей зла отогнали безумие, которое могло сделать его таким же, как они.
Острый запах ведьминого пота бил в нос. Ее страх, разогнанный по венам и артериям, витал в воздухе. Ощутимый и живой, заставляющий… Нет, не жалеть ее. Жалеть таких не за что. Просто хотелось быстрого конца. Того самого дела, от которого не отвертеться. Не тот случай, не та ситуация. Надо просто помочь командору и уйти отсюда, уничтожив следы.
