«— До того она (книга. — А. К.) хороша? — осведомился Дон Кихот.
— А как называется книга? — спросил Дон Кихот.
— И она закончена? — спросил Дон Кихот.
— Как же она может быть закончена, коли еще не кончена моя жизнь? — возразил Хинес. — Я начал прямо со дня рождения и успел довести мои записки до той самой минуты, когда меня последний раз отправили на галеры.
— Значит, вы уже там разок побывали? — спросил Дон Кихот.
— Прошлый раз я прослужил там Богу и королю четыре года и отведал и сухарей, и плетей, — отвечал Хинес. — И я не очень жалею, что меня снова отправляют туда же, — там у меня будет время закончить книгу. Ведь мне еще о многом предстоит рассказать, а у тех, кто попадает на испанские галеры, досуга более чем достаточно, хотя, впрочем, для моих писаний особо длительного досуга и не требуется: все это еще свежо в моей памяти».
Плутовские романы благодаря представленной в них широкой панораме социальной жизни являются для исследователей неисчерпаемым источником информации о быте эпохи. Эти книги изобилуют множеством любопытнейших деталей и наблюдений, замеченных глазом видавшего виды человека.
ФИЛИПП III БЛАГОЧЕСТИВЫЙ
Смена эпох может быть отмечена хронологически, в строгих цифровых датах, а также психологически — на уровне мироощущения. В Испании при переходе из века XVI в век XVII оба эти измерения совпали. С приходом к власти Филиппа III все почувствовали, что Испания вступила не только в новый век, но и в новое царствование.
Новоиспеченному королю едва исполнилось 20 лет, и по сравнению с правившими до него Карлом V и Филиппом II он выглядел несколько «бледно». От своего отца он унаследовал благочестие и набожность, за что и получил от современников прозвище Филиппа Благочестивого. Но это, пожалуй, было единственное, что их сближало. Если предыдущий владыка Испании был неутомимым тружеником, по многу часов подряд проводил за рабочим столом, внимательно изучая документы, встречаясь с министрами и чиновниками, принимая решения по тому или иному вопросу, то его преемник испытывал искреннее отвращение к управлению государством. Это стало понятно сразу после его вступления на престол.
Едва кончился траур, как в апреле 1599 года, исполняя предсмертную волю отца, Филипп III заключил брак со своей кузиной Маргаритой Австрийской. В этот же день сестра нового короля Исабель Клара Эухения, которой, как мы уже писали, были переданы в правление Нидерланды, должна была венчаться с эрцгерцогом Альберто.
Двойное торжество было решено провести в Валенсии, где весна была более мягкой. Процедура бракосочетаний сопровождалась грандиозными торжествами и гуляньями.
Лопе де Вега, будучи в это время секретарем маркиза де Саррий, присутствовал на празднестве, благодаря чему осталось его подробное описание. История причудливо переплетает свои нити — позднее де Сарриа станет графом де Демосом, будущим покровителем Мигеля де Сервантеса.
Филипп II, понимая, что его сын не сможет самостоятельно управлять страной, как-то заметил: «Господь Бог, который дал мне столько владений, отказал в сыне, способном управлять ими… Боюсь, что им самим будут управлять другие!»
Он оказался абсолютно прав. Едва наследник вступил на трон, как рядом с ним оказался Франсиско Гомес де Сандоваль-и-Рохас, маркиз де Дения. Он удалил от двора ближайших советников покойного короля и назначил своего близкого родственника Миранду главой Совета Кастилии. Несколькими месяцами позже он отдаст должность архиепископа Толедского своему дяде кардиналу Сандовалю-и-Рохасу, который, кстати сказать, станет для Сервантеса вельможным покровителем.
Позднее Филипп III превратит маркиза де Дению в герцога де Лерма и сделает своим министром. В Испании на 19 лет установится эпоха фаворитов со всеми вытекающими отсюда для страны негативными последствиями.
По существу испанское государство вернулось к практике конца Средневековья, временам покровителей и их фаворитов, которая прекратилась с приходом к власти Исабель Католической.
Труды Карла V и покойного Филиппа II по укреплению государственного механизма пошли прахом.
В этой неразберихе было принято решение, являвшееся своего рода символом конца эпохи правления Филиппа II — о переносе столицы из Мадрида в Вальядолид. И 1 января 1601 года начался переезд двора.
А 10 января Вальядолид был официально объявлен новой столицей Испании. Формальным объяснением переноса столицы стало слабое здоровье нового короля, которому тяжело переносить «суровые» мадридские зимы, кроме того, в Вальядолиде якобы жизнь менее дорогая.
Скорее всего, переезд стал следствием дворцовых интриг. Вероятно, герцог де Лерма, главный любимец короля, организовал переезд, желая удалить Филиппа от его бабки, императрицы Марии Австрийской, которая откровенно не жаловала фаворита. Естественно, имелся и материальный интерес — герцог получил 40 тысяч дукатов, а также многочисленные посулы от «отцов» Вальядолида за перенос столицы в их город.
Нечего и говорить, что перемещение двора из Мадрида крайне негативно сказалось на множестве мелких торговцев и ремесленников, живших заказами вельмож и их семей.
НА ПУТИ В ИСТОРИЮ
Для семьи Сервантесов жизнь изменилась к худшему. Сестры Мигеля Андреа и Магдалена со своими чадами жили в Мадриде. Они зарабатывали тем, что обшивали и обстирывали многочисленных дворцовых и околодворцовых вельмож и их слуг, и переезд двора отнял у них скудные средства к существованию.
Сам Сервантес ведет по-прежнему передвижнический образ жизни: Севилья, Эскивиас, Мадрид. Живет, скорее всего, случайными заработками.
В 1600 году семью Сервантесов посещает новое несчастье: 2 июля во Фландрии в сражении у Ньюпорта, прозванном битвой «при дюнах», войска эрцгерцога Альберто потерпели поражение от Маурисьо де Нассау. В этом кровопролитном сражении погиб младший брат Мигеля Родриго де Сервантес. Обстоятельства его смерти неизвестны.
Беда оказалась тяжелей вдвойне, ведь Родриго прошел огонь и воду, выжил в тяжелейших битвах. Он участвовал в великом сражении при Лепанто, воевал в Италии, Фландрии, на Азорских островах. Видимо, был искусным солдатом, так как не был покалечен и в течение стольких лет оставался в строю, постоянно повышаясь в чине. Родриго прослужил почти тридцать лет и достиг чина прапорщика (alferez). И вот, когда казалось, что Испания благодаря стараниям покойного короля Филиппа практически завершила все свои войны…
Утрата Родриго обрушилась на дом Сервантесов, как и все несчастья, неожиданно и ошеломляюще. Вся семья глубоко переживала смерть Родриго, но особенно страдал Мигель. Вместе с Родриго они воевали и победили при Лепанто, пережили алжирский плен, такие события навсегда связывают людей крепче любых родственных уз.
