Кайл тысячу раз просыпался, как будто кто-то забавлялся, разрезая ножницами тошнотворное затемнение алкоголя, но не мог изменить позу, в которой его оставила Джейн. Голова весила десять тонн, и все же ее тяжесть терпеть было легче, чем то, что его угнетало. «Что я наделал?» Вопрос возвращался снова и снова, пока дверь его комнаты не распахнулась и на пороге не появилась Пэтси, одетая в пальто цвета зеленого яблока и шапку-ушанку такого же оттенка.
– Замечательно! Ты все еще валяешься в постели. У меня такое ощущение, что ты проводишь в ней всю свою жизнь!
Кайл снова закрыл глаза. Пэтси не ошиблась. Все последние месяцы гастролей кровать – любая – становилась его убежищем, его домом. И как во всех домах, нужно было заниматься хозяйством, чтобы убрать ту пыль, от которой никто не избавляется. Пэтси отдернула шторы и открыла окно.
– Закрой шторы.
– Уже четыре.
Он не шелохнулся. Она тоже. Четыре.
– К счастью, я приехала не на такси! Мне было бы стыдно заставлять водителя ждать, – бросила Пэтси, распахивая дверь. Бродячий паучок едва уцелел, успев поджать задние лапки.
Насекомое спряталось под кроватью, ловко пробежало между клубками пыли и, задыхаясь, затаилось в новом убежище, довольное тем, что наконец выяснило, кто хлопает дверями во вселенной.
Но, открыта дверь или закрыта, захлопнули ее с треском или тихонько закрыли, от проклятой реальности никуда не денешься. Она неумолима.
«Что я наделал?» Кайл Мак-Логан увидел себя таким, каким он был. Ну, изменил он имя, и что? Его тексты и его мелодии значили мало, как и то, что люди за них цепляются. Он потерпел неудачу как человек. И это то, что зависело от него самого. От стыда его тошнило до такой степени, что он чувствовал себя больным. Кайл привстал, опираясь на локоть, и не промахнулся мимо тазика.
23
Корин готовила еду. В «Доме» все женщины по очереди дежурили на кухне. Ей уже поручали уборку, стирку, очистку грязной посуды, и вот теперь, в конце дня, так как Рождество уже прошло, она оказалась в одиночестве, готовя соус болоньезе для спагетти. Из-за лука у нее покраснели глаза. Но, возможно, не только из-за него. Маленькая Криста мирно спала в своей переноске, стоявшей на полу, и со своего рабочего места Корин могла наблюдать за Малколмом и Дейзи, рисовавшими за столом. Вроде бы «все хорошо»… но…
Кайла она не видела целый день. Десять тысяч раз она едва не спросила у Джейн, здоров ли ее брат, так как не могла напрямую поинтересоваться, не уехал ли он еще. Вот только Джейн была занята. Корин больше не доверяла ни себе, ни легкости предыдущего вечера. Вчера было 25 декабря, и были подарки. Но вчера закрыло свои двери. И Корин снова стала той самой Корин, которая отлично знала, что приготовило для нее будущее. «Жизнь – это не мечта».
Весь день она цеплялась за механические жесты, вполуха слушала своих детей. Она сердилась на себя за это, но думала только о том поцелуе. Он совсем не был похож на поцелуи Джека… Ни на секунду. Ни на полсекунды! Поэтому, когда ей объявили, что пришла ее очередь готовить еду, она с облегчением приняла это.
Тем более что приехала Пэтси. Блистательная. Сильная. Уверенная в себе… Как Корин могла спросить, все ли в порядке у Кайла или он не находит себе места, как и она? Как она могла принять участие в общей беседе в гостиной?
Любопытные жительницы «Дома» обрушили на Пэтси все те же очень личные вопросы. Когда они с Кайлом влюбились друг в друга? Ходили упорные слухи об их скорой свадьбе. И собираются ли они родить ребенка?
– Опять этот вопрос! – бросила Пэтси. – Меня уже не первый раз об этом спрашивают. Нет, дамы, я остаюсь противницей брака и противницей детей… Я – рок-звезда. И это мой единственный талант!
Она встала с дивана. Разгладила на талии платье из серебристой парчи и издала глубокий вздох.
– К сожалению, я такой же человек, как и вы, поэтому вполне могу однажды совершить огромнейшую глупость.
Кто-то крикнул:
– Попроси святую Глупость быть снисходительной!
Пэтси расхохоталась, остальные женщины тоже засмеялись. Она развернулась на каблуках и исчезла в коридоре, на ходу желая «святой Глупости и всем остальным прекрасного и счастливого года!».
Корин ногой прикрыла дверь кухни. Да, Пэтси была звездой, она сверкала, как звезда, была одета, как звезда, и обладала уверенностью звезды. Чтобы не расплакаться, Корин нагнулась и заменила мешок в мусорном ведре. Еще немного очистков, и оно выбросило бы свое содержимое на пол. «Как и я…»
– Привет.
О, Корин незачем было поднимать голову. Кайл присел на корточки рядом с ней. Вид у него был неважный. Тени вокруг глаз стали темнее, чем в предыдущие дни. Он уже надел пальто.
– Привет, – ответила Корин, продолжая возиться с мешком и бороться со слезами.
Она хотела выпрямиться, но Кайл удержал ее за руку.
– Они грязные.
– Мне плевать.
И опять дистанция – или, скорее, дефицит дистанции – задала свою теорему. Проверила ее и доказала. Словно по волшебству, все решения, все сомнения, всё отчаяние, все килограммы пыли и все страхи, которые каждый из них успел подсчитать, пересчитать и еще раз перепроверить, получили пинок под зад куда более эффективный, чем удар щеткой, и сбежали, чтобы сдохнуть в Стране Ужасов. Кайл и Корин снова оказались рядом. Их тела взяли верх, потому что разум ослабел.
– Я хотел тебе сказать…
– Мне тоже понравился тот поцелуй, – торопливо выдохнула Корин, поднимаясь.
– Привет, Кайл! Где ты сегодня был?
В кухню влетел Малколм, а за ним вбежала запыхавшаяся Дейзи.
– Где ты был? – повторила вопрос малышка.
Кайл подхватил ее на руки. Корин притянула сына к себе и машинально бросила взгляд в коридор, боясь, что следом за детьми появится и Пэтси. Дейзи обхватила Кайла за шею, тот движением руки закрыл дверь.
– Я очень устал.
– Ты спал?
– Да. Я долго, долго спал.
– Ну, выглядишь ты плохо!
