- И она может родить раньше срока, верно? – спросил Виктор.
- Очень вероятно. Мы будем наблюдать за ней, а вам лучше нанять кого-нибудь в помощь с близнецами на первые две недели.
- На первые два года, - откликнулась Эшли, все еще пораженная. Она была счастлива, что с ребенком – с детьми – было все в порядке, но новость ошеломляла. Близнецы? – О, Господи.
- В любом случае, - оживилась доктор Оупиц, – мы оставим тебя здесь на ночь, просто чтобы удостовериться, что все под контролем. Сексом заниматься нельзя, и ...
- Доктор, это я виноват в том, что это произошло, - волнуясь, сказал Виктор. – Мы вчера занимались сексом...
- Дважды, - добавила Эшли, краснея от воспоминаний.
- Да, и я был... как бы сказать, все было так быстро и... ээээ...
Доктор Оупиц пыталась быть серьезной, но ее сдержанность треснула, когда большой, мускулистый мужик мямлил объяснение о том, что занимался по-быстренькому сексом на полу в кухне, краснея, как... как в этот же момент краснела Эшли.
- ...а потом мы прошли в спальню, и я снова заставил ее сделать это, только на этот раз...
- Прошу, избавьте меня от лишних подробностей, умоляю. Это не ваша вина, - строго попросила доктор Оупиц своим самым лучшим «доктор говорит с пациентом» голосом. – Секс во время беременности не вызывает предлежание плаценты.
- Но мы же сделали это два раза.
Доктор Оупиц деликатно хихикнула.
- Ладно... вы уверены?
- Совершенно. Клянусь своим стетоскопом.
Чета Лоуренсов облегченно вздохнула в унисон.
- Я пойду, закончу заполнять бумаги на ваше амбулаторное пребывание, - сказала Шэрон, собираясь уйти, - и мы подсуетимся насчет раскладушки для вас, Виктор... Полагаю, вы будете настаивать на том, чтобы остаться здесь на ночь?
- Чертовски верно. Вам не удастся от меня избавиться.
- Нет, нет, мы и желать не смеем. Я пойду, переговорю с санитарами насчет раскладушки, – весело помахав, она вышла из палаты.
Эшли снова откинулась на койку, облегченно вздохнув.
- Просто не могу поверить, - заметила она. – Я думала, что у меня уже нет ни одного ребенка, а их, оказывается, двое!
- Это просто чудесное чудо.
- Это тавтология.
- И это тоже, - сказал он, нежно похлопав ее по животу. – Поцелуй меня, Эш.
- Зачем это? – поддразнила она.
Он заулыбался.
- Затем, что ты обожаешь меня и жить без меня не можешь.
- Ах, ну да, поэтому. – Она подчинилась, и они обжимались в больничной койке как парочка тинейджеров, остановившись лишь тогда, когда смущенная медсестра пришла обтереть Эшли губкой.
Глава 22- Отличные новости! – пропела доктор Оупиц. – Матка раскрылась на десять сантиметров.
- Я хочу эпидуральную анестезию!
- Ну, ты ее не получишь. Прости. Матка полностью раскрыта. Но знаешь что, Эшли? Ты можешь начать тужиться!
- Я думаю, - нервно заметила Джин, глядя на свою разъяренную подругу, - вам лучше отойти от нее, доктор. Она маленькая, но сильная, и если вцепится в стетоскоп у вас на шее...
- Я не хочу тужиться! Мне нужно обезболивающее, а потом я хочу уйти домой.
- Но вы скоро родите! Все почти кончилось, - успокаивающе сказал медбрат, предусмотрительно отступив на безопасное расстояние, чтобы в него ничего не попало. Эшли уже бросила в него две книги и свою точку концентрации - рамку с ультразвуковым снимком. – Вам можно тужиться, и детки скоро родятся.
- Что это еще за «можно тужиться»? Вы так говорите, как будто это привилегия какая-то. И где это мой муж-кретин?
- Ты приказала ему убраться отсюда к чертовой матери, прежде чем ты убьешь его на месте, - услужливо напомнила Джин. – Нечего и говорить, что он не стал здесь задерживаться.
В изнеможении Эшли откинулась на подушки. Как же женщины выдерживают это по двадцать четыре, по тридцать шесть, даже по сорок часов? Ее схватки начались шесть часов назад и она уже хотела умереть. И я прихватила бы с собой парочку-другую человек, зловеще подумала она, окидывая взглядом палату. Как же она не замечала ужасную, постоянную веселость доктора Оупиц до сегодняшнего дня? А этот ее раздражающий смех, словно у Злой Колдуньи из «Волшебника в стране Оз»? А бесполезные, провокационные комментарии Джин? А поведение Виктора – Виктора – ну, она припомнит что-нибудь из того, что ее раздражает в нем чуть позже.
Все началось так обманчиво приятно и весело. Прямо как по книге: она сразу поняла, что начались роды, а боль от схваток даже не была настолько сильной. Да, дыхание перехватило, но она стойко переносила схватки, и правильное дыхание тоже помогало. Виктор так разволновался, что уронил ее чемодан и спотыкался обо все вокруг, поэтому она отказалась от его предложения – отнести ее в машину. По приезду в госпиталь она решила пройтись по коридору, надеясь, что гравитация ускорит положение вещей, и это действительно помогло... сейчас, спустя несколько часов, она была готова, по крайней мере, так утверждала доктор Оупиц.
Схватки ускорились, и дыхание уже не помогало. Ничего не помогало. Боль разорвала ей живот, вцепившись в нее клещами, скрутила, сжала и, наконец, лет через тридцать-сорок, отпустила... а затем у нее была передышка на полсекунды, и все началось снова. Когда дыхание перестало помогать, все, чего ей хотелось, это кричать. Она, наконец, попросила эпидуральную анестезию, но ей ответили, что матка полностью раскрылась, так что теперь «придеться тужиться». Ой, божечки.
Виктор просунул голову в дверь.
-Как тут дела? – спросил он Джин.
- Какого черта ты спрашиваешь об этом ее, ты, тупой сукин сын? Это же я здесь рожаю!
- Да, все также, как когда ты уходил, - призналась Джин. – Почему бы тебе не зайти? Пусть лучше кричит на тебя, чем на меня.
- Перестаньте говорить так, словно меня здесь нет!
- А ты перестань орать на нас из-за того, что тебе больно. Никто не виноват, что от схваток болит.
- Подойди поближе и повтори, что сказала, - огрызнулась Эшли.
- Не в этой жизни. И не в следующей.
- Мне хреново!
- И выглядишь ты также, - нервно заметил Виктор. Он подумал, что Эшли все равно прекрасна, даже сейчас, но она выглядела немного... безумной. – Вы не можете ей что-нибудь вколоть?
- Нет. Слишком поздно.
- Ой, блин! – выдохнула она. – Снова началось.
- Ладно, Эш, в этот раз тужься во время схватки.
- Тужиться... во время? Да вы с ума сошли, доктор Оупиц? – она рыкнула и сжала зубы, скорчившись во время схватки от боли; Джин и Виктор смотрели и морщились. Наконец, все закончилось.
