Все утихло!., не гремит музыка!.. Мануци плачет!., нет ни души в их доме из нашего полка!.. Мануци одна в своей спальне горько плачет! А вчера мы все так радостно скакали какой-то бестолковый танец!., вчера, прощаясь, уговаривались съехаться ранее, танцевать долее… Но вот как непрочны блага наши на земле: «выступить в двадцать четыре часа!» Магические слова!..»
О приказе выступить в поход в двадцать четыре часа, полученном в кавалерийских полках в начале весны 1812 года, упоминают многие современники. Русское правительство в ответ на концентрацию наполеоновских войск в Польше стало стягивать воинские части к западной границе России.
«Все у нас поставили на военную ногу. Весь полковой и офицерский багаж приказано было оставить. Никто не имел права на экипаж, число вьючных лошадей не должно было превышать указанного числа. Каждый кавалерийский офицер по высочайшему приказу обязан был прикупить еще вторую лошадь, для чего государь приказал выдать всем офицерам в виде подарка по 500 рублей, и тотчас же один из полковых офицеров был командирован для покупки лошадей…»
Так Иоганн фон Дрейлинг пишет о строгих требованиях новой, походной жизни. Она служила приготовлением к жизни кавалеристов на войне и тоже подвергалась регламентации. Офицеры и солдаты в походах должны были обходиться малым и не роптать на тяготы и лишения. Потому полковой обоз в эту эпоху был сравнительно небольшим.
Согласно штатам 1802 года, его состав определялся следующим образом:
1. По одной повозке на каждый эскадрон для больных и усталых нижних чинов, в нее запрягали четыре лошади. Изготовление этой повозки стоило казне 150 рублей, срок ее службы устанавливался в восемь лет[9].
2. По одной повозке (фуре) на каждый эскадрон для сухарей, хлеба и других съестных припасов (стоила 100 рублей), в нее запрягали четыре лошади.
3. Два патронных ящика (по 50 рублей), в каждый запрягали три лошади.
4. Две повозки для аптеки (назывались аптечными ящиками и стоили по 50 рублей), в каждую запрягали четыре лошади.
5. Две повозки для конской аптеки (по 40 рублей), в каждую запрягали две лошади.
6. Одна повозка для полковой церкви (стоила 60 рублей), в нее запрягали четыре лошади.
7. Одна повозка для полковой канцелярии и казны (стоила 40 рублей), в нее запрягали две лошади.
8. Две повозки (по 50 рублей) для инструмента: столярного, слесарного, кузнечного и прочего, в каждую запрягали трех лошадей.
9. По два полуфурка (по 55 рублей) на каждый эскадрон для перевозки запасной обуви, одежды и амуниции нижних чинов, в каждый запрягали две лошади.
Все армейские повозки и фуры имели железные оси и четыре колеса. Эти транспортные средства делали из дерева и обивали по углам и соединениям железными полосками. Фуры для перевозки продовольствия, патронов, инструментов были крытыми и открывались сверху (см. рис. на с. 278). Для большей герметичности к ним прибивали матерчатые (парусиновые) или кожаные пологи. Сзади располагалась откидная кормушка, куда помещали фураж для лошадей.
Несколько иной вид имела армейская аптечная фура. Один большой ящик ставили на рессоры, два других ящика поменьше располагали на оси и они были съемными (см. рис. на с. 280). В большом ящике возили лекарства и перевязочный материал, в съемных — хирургические инструменты. В один набор для военного хирурга входило 10 инструментов и все они помещались в специальной кожаной сумке.
Армейские повозки и фуры красили масляной краской в темно-зеленый цвет и белой краской наносили на их бока маркировку: название полка, номер эскадрона, назначение (боеприпасы, продовольствие, войсковое имущество).
Кроме повозок и фур, каждый эскадрон имел одну вьючную лошадь для перевозки котлов солдатской артели.
К полковому обозу причислялись также вьючные лошади, повозки и экипажи офицеров. По Уставу корнеты, поручики и штабс-ротмистры имели право только на вьючную лошадь, потому их имущество и багаж должны были быть очень небольшими и компактно уложенными.
«Каждый обер-офицер должен был иметь три лошади, — пишет Ф. Булгарин. — На одной он ехал сам при полку, другую («заводную»), оседланную и под форменной попоной вел его денщик, сидя на вьючной лошади. Вьюки были форменные: две кожаные круглые большие баклаги по обеим сторонам седла вместо кобур, за седлом был большой кожаный чемодан и парусиновые саквы… На «заводную» лошадь, под форменную попону, можно было положить ковер и кожаную подушку, теплый халат и другие тому подобные вещи…»
В этом перечне предметов мало что изменилось за долгие годы, и во второй половине XIX века В. В. Крестовский, служивший с 1868 по 1876 год обер-офицером в 14-м Ямбургском уланском полку, перечисляет то же самое имущество:
«…Офицерские сборы невелики: походная складная кровать с кожаной подушкой, чемодан с бельем и платьем, ковер как неизменное и даже необходимое украшение офицерского бродячего быта да еще походный погребец; ну, да пожалуй, ружье да собака — вот и все хозяйство! Но в этом хозяйстве, знаете ли вы, что достопримечательнее всего? Это именно погребец… Представьте вы себе маленький сундучок, менее аршина в длину (то есть меньше 71 см. — А.Б.), около трех четвертей в ширину, обитый оленьей шкурой, окованный жестью, с непременно звонким внутренним замком, — а между тем в этом скромном вместилище чего-чего только не заключается! Туг и кругленький походный самоварчик на четыре стакана, миниатюрные экземпляры которых помещаются рядом, тут и медная кастрюлька, крышка которой в случае надобности может заменить собою и сковороду… Тут и мисочка для похлебки, и четыре тарелки: две мелкие, две глубокие; тут и чайница, и сахарница, и солонка, и перечница, и чернильница с песочницей, и два больших штофа со щегольскими пробками — «аплике», и все это накрывается подносом, прилаженным к крышке, в которую вправлено еще и небольшое зеркальце. Но все это богатство составляет только верхний этаж офицерского погребца: приподнимите за ушки вкладное вместилище всей этой роскоши — под ним окажется этаж нижний, где имеются отлично прилаженные помещения для пары ножей и вилок, двух столовых и четырех чайных ложек, для салфетки и полотенца, для карандаша с пером и ножиком перочинным, для гребешка и бритвы и даже… для сапожных щеток!..»
Повозку и две вьючные лошади могли иметь ротмистры; повозку и четыре вьючные лошади — майоры; коляску, повозку и четыре вьючные лошади — подполковники; карету или коляску, запряженную четырьмя лошадьми, две повозки и шесть вьючных лошадей — полковники. Генералам же вообще полагался целый поезд: карета, повозка, фура и шесть — двенадцать (в зависимости от чина) вьючных лошадей. Но, кажется, господа офицеры не ограничивались этим количеством экипажей, и перед каждой кампанией государь император обращался к ним с просьбой не брать с собой в поход слишком много колясок, повозок, фур, вьючных лошадей, так как обозы мешали быстрому передвижению армии и загромождали дороги.
