Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Предупреждения группы армий «Б» о том, что главный удар Красной армии будет нанесен на нижнем Дону в секторе 3-й румынской армии, также было встречено вполне убедительным, хотя и не слишком уместным возражением Гитлера, что для любой советской контратаки более подходящей целью будет прорыв через позиции итальянской 8-й армии, стоявшей выше по течению Дона, в надежде окружить группы армий «А» и «Б» в районе Ростова. Однако Ставка поступила мудро (теперь она находилась под профессиональным влиянием генерала Жукова), отвергнув все подобные схемы, слишком напоминающие чрезмерно оптимистичные советские планы предыдущего зимнего наступления.
В одной из своих многочисленных попыток принизить профессиональные качества его немецких противников маршал Еременко пренебрежительно отозвался о другом аспекте усилий немецкой армии образумить Гитлера в Сталинграде. Речь идет о вполне разумном аргументе генералов, что, поскольку 6-я армия Паулюса уже остановила советское торговое судоходство по Волге и уничтожила почти все сталинградские заводы, немцы достигли своих целей в этом регионе. Поэтому фюрер вполне мог позволить своим войскам отступить на зимний период, когда Волга скована льдом, и его гордость при этом была бы не задета.
Помимо того факта, что престиж, связанный с захватом города, который носил имя его великого соперника, стал истинной целью Гитлера, военные перевозки по Волге, конечно, никогда не останавливались полностью, да и три советские армии на западном берегу реки не могли бы выжить без снабжения. Все, что было необходимо этим героическим армиям, включая постоянный поток подкреплений для нового Вердена на Волге, пересекало великую реку и до того, и после того, как она в середине декабря замерзла. Да и даже самое незначительное отступление немцев от берега реки открыло бы весной торговое судоходство по ней.
Худшим было то, что, как указал «главный экономист» немецкой армии генерал Томас, на этой стадии, вероятнее всего, невозможно было обойтись меньшими действиями, чем захват бакинских нефтяных месторождений. Только такой поворот событий мог нанести серьезный ущерб советской военной экономике и военной машине. Об этом он написал в своем известном меморандуме, сразу ставшем удивительно непопулярным среди нацистов. Даже захват Астрахани, на который так надеялся Гитлер, запланировавший его на весну 1943 года, не мог полностью помешать транспортировке советской нефти из Баку на север через другие каспийские порты и затем по железной дороге. Другими словами, германская армия, как более объективно указывает Еременко, в действительности не обладала силами, необходимыми для нанесения поражения Советскому Союзу в 1942 году, применяя стратегию экономической войны в южных регионах обширной империи. Западные союзники тоже обнаружили, что политически популярная экономическая дорога к военному успеху сначала оказывается длинной, а в конце разочаровывающей.
В конце октября южное крыло войск Еременко к югу от Сталинграда возобновило атаки на 4-ю немецкую танковую армию и находившихся рядом румын, чтобы снизить давление на Сталинград. А на Дону 3-я румынская армия сообщила, что русские сооружают мосты через реку сразу в нескольких местах. Но Гитлер оставался уверенным, а с ним и вся 8-я итальянская армия, стоявшая выше по течению Дона в районе Богучар, что этот сектор является самым вероятным для зимнего наступления русских. В любом случае 1 ноября Гитлер и его объединенный штаб ОКХ и ОКВ покинул украинскую базу в Виннице и вернулся на зимние квартиры в Восточной Пруссии, отклонив просьбу теперь уже всерьез обеспокоенного генерала Паулюса об отступлении 6-й армии до Харькова – исходных позиций Паулюса в кампании 1942 года. В это время, безусловно, было уже слишком поздно начинать масштабное отступление немцев, как требовал Паулюс, учитывая крупные скопления сил русских и плохое состояние дорог. Представляется, что Гитлер до самого конца надеялся, что полное взятие Сталинграда заставит вступить в войну турок или японцев – ему очень нужны были союзники.
К несчастью для немцев, Гитлера даже в последний момент не удалось убедить в необходимости принятия хотя бы каких-нибудь мер против надвигающегося советского наступления. Даже в первую неделю ноября немецкая разведка все еще колебалась. Она испытывала вполне обоснованные опасения касательно концентрации советских войск напротив 3-й румынской армии, но вместе с тем появилась и новая проблема, возможно вызванная советским планом прикрытия, связанная с возможностью наступления Красной армии в Московском регионе. В это время большая часть немецкого пехотного пополнения, двигавшегося в Россию, формировалась из обширных резервов, может быть и высококлассного, но не имеющего никакого опыта пехотных операций персонала люфтваффе Геринга. Вместо того чтобы усилить этими людьми армейские пехотные дивизии-ветераны, численность которых существенно уменьшилась, ревнивый шеф люфтваффе предложил это пополнение только на условии, что оно останется под его командованием, не объединяясь с якобы реакционной армией.
И наконец, когда внимание фюрера было временно отвлечено высадкой союзников во французской Северной Африке, 9–15 ноября две слабые немецкие танковые дивизии и еще более слабое румынское бронетанковое подразделение были переведены в резерв за 3-й румынской армией. К сожалению, группе армий «Б» потребовалось так много времени, чтобы все-таки получить разрешение фюрера на эти запоздалые перемещения, что одна из немецких танковых дивизий, являвшаяся частью XLVIII танкового корпуса под командованием генерал-майора Фердинанда Хайма, даже не успела прибыть на новые позиции до начала советского наступления в этом секторе.
После разгрома армии Эрвина Роммеля под Эль-Аламей-ном в начале ноября Черчилль набрался смелости и поздравил Сталина с тем, что он назвал «решающим поражением второй кампании Гитлера против России». Сталин дал официальный ответ 8 ноября. Он поблагодарил премьер-министра за очередное предложение направить боевые эскадрильи союзников на Кавказ, где все еще не хватало авиации, – в конце концов, самолеты союзников не могли захватить советскую территорию. Тем не менее, в итоге, быстрое восстановление сил русских под Сталинградом позволило Сталину уклониться от предложения Черчилля.
Комплименты британского премьера, должно быть, позволили Сталину испытать чувство глубокого удовлетворения, вспоминая открытую критику маршала Тухачевского в 1932 году, утверждавшего, что его столь широко восхваляемая оборона Царицына (переименованного в Сталинград) во время Гражданской войны была ошибкой. Теперь мир увидел, кто был прав в этом случае! И успешная вторая оборона жизненно важной волжской артерии в какой-то степени оправдала инициатора великой чистки даже в глазах его врагов в среде военных. Сталин также постарался умиротворить военных с помощью декрета от 9 октября, упразднившего политических заместителей всех советских боевых командиров. Лояльность подавляющего большинства советского офицерского корпуса вместе с растущей нехваткой опытных офицеров способствовали этому важному поступку.
Настоящий ответ Сталина на возобновленную Черчиллем переписку может быть найден в его речи от 6 ноября в честь двадцать пятой годовщины Октябрьской революции. Сталин в этом самодовольном обращении к советскому народу приписал успехи немцев в России в 1942 году отсутствию второго фронта союзников на западе. Хотя он и продемонстрировал некоторый оптимизм в отношении будущего коалиции союзников против Гитлера, но все же не преминул с иронией упомянуть о британских достижениях в Египте, где, Сталин это подчеркнул особо, англичане сражались всего лишь с четырьмя немецкими и одиннадцатью итальянскими дивизиями. В другом заявлении, сделанном на следующий день, Сталин намекнул, что у России в ближайшем будущем тоже будет повод ликовать.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
