Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
— Самое интересное в ней то, что он наполовину зачеркнул слово «коллег».
— Да, странно. И еще удивительнее, что не закончил текст. Наверное, его прервали или он решил, будто записка не имеет смысла.
— Ну, да, — туманно отозвался Фен. — Одолжите мне свою лупу?
Он внимательно рассмотрел листок, сравнив его с другими образцами почерка Лава, найденными в кабинете.
— Запись подлинная и, судя по состоянию чернил, сделана сегодня утром.
Фен вернул лупу и бумагу Стэггу и хотел что-то добавить, но тут его взгляд упал на стопку школьных сочинений, проверенных Лавом. Он взял верхнюю тетрадку и стал читать текст.
— Послушайте, что пишет этот ученик, — произнес он. — «Фраза «***» у святого Луки звучит двусмысленно». А вот примечание Лава: «Слово «двусмысленно» используется в тех случаях, когда нечто сказанное или написанное может иметь только два разных значения, но не более. Синонимы: неясно, неопределенно».
Стэгг уставился на него непонимающим взглядом:
— Не понимаю, к чему вы клоните, сэр?
Фен вернул тетрадь на место.
— Неужели? — воскликнул он. — По-моему, это важный момент. Что теперь?
Суперинтендант сверился с часами.
— Уже половина второго. Вряд ли мы сумеем сделать что-нибудь полезное. Разве что побеседовать с миссис Лав… Она может отвечать на вопросы, доктор?
— Думаю, да, — ответил врач. — Разумеется, у нее шок, но я бы не сказал, что она убита горем. Я немного знал Лава: в семье он всегда был довольно деспотичен, хотя внешне это почти не проявлялось. Его жена кажется бесхарактерной, но я подозреваю, что она была недовольна своей кабалой.
— По-вашему, она могла убить его? — с интересом спросил Стэгг.
— Чисто психологически? Почему бы нет?
— Если не считать того, что она этого не делала, — заметил Фен безапелляционным тоном, который покоробил суперинтенданта.
— Как раз это нам и предстоит выяснить, — сухо возразил он. — Доктор, пока мы станем беседовать с ней, вынесите отсюда труп.
В отличие от кабинета гостиная выглядела захламленной и неприбранной: обстоятельство, столь же ярко характеризовавшее жену, сколько идеальный порядок в кабинете — мужа. Самой примечательной вещью в комнате являлась большая картина, которая висела в позолоченной раме над камином и изображала жену Лота, обращенную в соляной столп. В городе за ее спиной полыхало пламя, а сам Лот созерцал все происходившее с таким видом, словно это был какой-то любопытный технический эксперимент, устроенный исключительно для его развлечения. Под исполинским холстом, будто предметы, принесенные в дар языческому божеству, на столах и стульях лежали всевозможные образчики вязания, вышивки и штопки. Даже беглый взгляд на дом свидетельствовал о том, что миссис Лав вела свое хозяйство со скрипом. Представив, какой должна была быть семейная жизнь между помешанным на аккуратности мужем и неряшливой женой, Фен уже не удивлялся, что события этого вечера не погрузили миссис Лав в пучину горя.
К хозяйке дома, хотя она еще комкала в руке влажный платок, вернулась ее прежняя разговорчивость, а в глазах появился нездоровый блеск. Стэгг, пробормотав несколько соболезнующих фраз, в замешательстве замолчал.
— Кто это сделал, мистер Стэгг? — воскликнула женщина. — Он застрелился? Что произошло?
Суперинтендант постарался сохранить невозмутимый вид.
— Мы не думаем, что ваш муж застрелился, миссис Лав, поскольку оружие в комнате не найдено. А по поводу того, что произошло… Мы надеемся, что вы поможете нам выяснить это.
В наступившей паузе стало слышно, как в коридоре разговаривают медики. Миссис Лав спросила:
— Но чем я могу вам помочь, мистер Стэгг? Я ничего не знаю, абсолютно ничего! Все это поразило меня как удар грома! А бедняжка Майкл — такой милый! Я хорошо помню его в Мерфилде. У мужа там был пансион, вы знаете, он назывался Питерфилд, хотя, по-моему, гораздо лучше, когда пансионы называют по имени их управляющих. Бедняга Майкл являлся старостой за год до того, как он ушел, — или нет, это было в год его выпуска…
— Да, да, мэм, — торопливо перебил Стэгг, — мы знаем. Но что касается этого вечера…
— Все из-за кофе, — неожиданно произнесла миссис Лав.
— Простите, мэм?
— У нас закончился кофе, наверное, его выпила миссис Фиске, моя домработница. Прислуга теперь такая странная, никогда не знаешь, что она выкинет, если повернуться к ней спиной… Но я понимала, что Эндрю не станет пить чай или какао, он очень придирчив, например, в том, чтобы не употреблять ни капли спиртного. Я подумала…
— Миссис Лав, давайте по порядку. Когда вы в последний раз видели мужа живым?
Похоже, ее удивил этот вопрос.
— Разумеется, за ужином. После ужина Эндрю всегда работает в кабинете до без четверти одиннадцать и просит, чтобы никто не беспокоил его в это время. А это неудобно, ведь часто приходят люди, которые не знают о его привычках, и я вынуждена объяснять, что он не может принять их, а посетителей это обижает…
Фен, терпеливо ждавший своей очереди, решил вмешаться:
— Но другие учителя об этом знают?
— Да, и даже подшучивают над его педантичностью. Говорят, что могут ставить часы по Эндрю, и время будет абсолютно точным, да иногда я и сама его ругала, мол, нельзя превращаться в затворника, но он не хотел ничего менять. Мне приходилось к нему подлаживаться, а поскольку я не очень пунктуальна, это было довольно трудно, но нельзя же иметь сразу все, правда?
Стэгг согласился с ней — не потому, что счел это замечание особенно умным, а просто понимал, что если немедленно не возьмет инициативу в свои руки, то ему придется допрашивать вдову до утра.
— Что случилось после ужина? — спросил он.
— После ужина Эндрю работал в своем кабинете, а я писала письма. По правде говоря, ненавижу это занятие и всегда стараюсь оттянуть его до последнего, хотя Эндрю настаивает, чтобы на письма отвечали в день их получения, что вполне естественно, иначе потом они повиснут на вас как камень.
— Вечером никто вам не звонил?
— Нет, мистер Стэгг. Как я уже сказала, Эндрю постоянен в своих привычках. Он всегда…
— Да, да, вы уже говорили. Я вас понял. Вы не заметили в этот вечер ничего необычного?
— Хм. — Миссис Лав впервые сделала паузу, обдумывая его вопрос. — По радио передавали странный спектакль, интеллектуальный, я такие не люблю, они иногда передают подобные вещицы. Наверное, Эндрю такое бы понравилось, с ним я всегда чувствовала себя так, словно мне еще многому надо учиться, а это, знаете ли, было нелегко.
— Конечно, конечно, это было нелегко. И вы совсем не выходили из дома?
— Выходила. Я отправляла письма.
— В какое время, мэм?
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
