— Да, Робер, правильно. Я очень благодарна вам за заботу.
— Моя милая, я же люблю тебя. Твоя мама была очень дорога мне. Я знаю, что она всегда очень беспокоилась о тебе. Она взяла с меня слово. И если так случилось, что она не может о тебе заботиться, значит, я должен это сделать, даже если бы это не доставляло мне большого удовольствия, хотя, как ты отлично знаешь, это совсем не так. Ну, что ты скажешь?
— Я должна подумать. Я собиралась найти себе какое-нибудь занятие. Может быть, в больнице… я бы могла там помогать больным.
Он покачал головой.
— Это тебе надо помогать. Нет, ты немедленно едешь со мной.
— Вы не посчитаете меня неблагодарной, если я скажу, что должна все обдумать?
Он махнул рукой.
— Даю тебе один… ну, два дня. Но ты должна ехать. Так будет лучше для тебя самой. Я обещаю тебе, там будет другая жизнь, новые люди, новая страна. Со временем боль утихнет.
— Благодарю вас, Робер, благодарю вас. Я обещаю серьезно все обдумать. Возможно, вы правы. Но мне необходимо собраться с мыслями. Пожалуйста, дайте мне время.
— Хорошо, — сказал он, улыбнувшись.
Я колебалась. После того, как Робер сделал это предложение, во мне начал пробуждаться некоторый интерес, и пелена меланхолии немного рассеялась. Я понимала, что делаю неправильно, погружаясь с головой в свое горе. Нужно было жить дальше. Я должна перестать думать о том, как могло бы быть, и смириться с тем, что никогда я не буду вместе с Родериком. Нужно было жить дальше, и вот мне на помощь пришел Робер, кинув свой спасательный круг.
Он был очень внимателен ко мне все это время. Я знала, что ему хочется, чтобы и поехала с ним. Он хотел исполнить свой долг по отношению к дочери Дезире, женщины, которую он преданно любил. Его желание позаботигься обо мне было таким же искренним, как у Чарли.
Но на этот раз мне нужно быть осмотрительнее. Я должна знать, что собираюсь делать. Правда, у Робера, по крайней мере, не было жены, которая негодовала по поводу его дружбы с мамой. Я должна разобраться в своих намерениях, спросить себя, не будет ли лучше, если я останусь здесь и займусь поисками работы.
— Робер, — попросила я, — расскажите мне о вашем доме.
— У меня есть небольшой домик в Париже, — сказал он, — но мой основной дом находится милях в пяти-шести от города.
— Это загородный дом?
Он кивнул.
— Это красивый старинный дом. Чудесным образом ему удалось пережить революцию. Мои предки столетия жили там.
— Вероятно, это старинный замок?
— Что ж, Мезон Гриз вполне подходит под это определение.
— «Мезон Гриз» — серый дом?
— Он такой и есть. Выстроен из серого камня, который может стоять веками, ему ничего не делается ни от дождя ни от ветра.
— А ваша семья?
— Теперь нас осталось немного. Там живет моя сестра Анжель. Она всю свою жизнь провела там. Дочери часто остаются в родительском доме даже после того, как выходят замуж. Когда Анжель вышла замуж за Анри де Каррона, он помогал нам управлять имением. Все шло хорошо. У меня было собственное дело в Париже, а он оставался в имении, присматривал за ним.
— Он умер?
— Да, очень молодым. У него случился сердечный приступ. Это очень печально. Жерару исполнилось только семнадцать, когда это случилось.
— А кто это, Жерар?
— Это сын моей сестры, мой племянник. Он унаследует Мезон Гриз после моей смерти.
— У вас нет детей?
— Увы, нет.
— Вы ничего не рассказали о своей жене.
— Вот уже восемь лет, как я потерял ее. До этого в течение нескольких лет она была инвалидом.
— Так что в Мезон Гриз сейчас живут только ваша сестра и ее сын?
— Жерар редко бывает там. У него своя студия в Париже — он художник. Анжель руководит домашними делами. И еще там живет Мари-Кристин.
— Вы упоминали о своей внучатой племяннице — это она?
— Да, она моя внучатая племянница и дочь Жерара.
— Значит, Жерар женат.
— Он вдовец. Это была трагедия. Прошло три года, как она умерла. Мари-Кристин сейчас… да, полагаю, уже двенадцать лет.
— Таким образом, ваша семья — это ваша сестра Анжель, то есть мадам де Каррон, и ее внучка, Мари-Кристин. Она все время живет там или уезжает к отцу?
— Она ездит к нему время от времени, но настоящий ее дом — это Мезон Гриз. Естественно, сестра заботится о ней.
— Да, ваша семья небольшая. Как вы думаете, они не будут против моего приезда?
— Я уверен, что они будут только рады.
Я всерьез задумалась о поездке. Мне казалось, что осложнений на этот раз быть не должно.
В конце концов я приняла решение посетить Мезон Гриз. И с радостью обнаружила, что это решение значительно подняло мое настроение.
Робер и я благополучно проделали небольшое морское путешествие и, высадившись на французскую землю, поездом добрались до Парижа, где нас поджидала фамильная карета. Это было несколько громоздкое сооружение на колесах, украшенное с обеих сторон гербами рода Бушеров. Меня представили кучеру Жаку и, после того, как наш багаж был погружен, мы тронулись в путь.
Робер все время что-то оживленно рассказывал, а когда мы ехали по Парижу, обращал мое внимание на некоторые достопримечательности. Я была поражена этим городом, о котором так много слышала. Мельком я успевала взглянуть на широкие бульвары, мосты и парки. Я слушала рассказы Робера, но, думаю, в тот момент меня слишком занимали мысли о том, как меня встретят в Мезон Гриз. По-настоящему же почувствовать и оценить Париж мне еще предстояло.
— Приготовься к длинному переезду, — сказал Робер, когда мы выехали из города. — Мы сейчас едем на юг. Эта дорога ведет в Ниццу и Канны, но они расположены дальше. Франция — большая страна.
Я откинулась на спинку сиденья, слушая цокот копыт.
— Кажется, будто они сами знают дорогу, — заметила я.
— О, они на самом деле ее знают. Они проделывали этот путь столько раз. Обычно для таких поездок мы берем именно этих двух: Кастор и Поллукс — божественная двойка. К сожалению, должен сказать, они не заслуживают таких имен. Увы, они далеко не божественны. Но зато надежны — до дому довезут, можешь не сомневаться. Вот увидишь, как они навострят ужи и прибавят ходу, когда мы будем в миле от дома.
Мне показалось, что Робер немного нервничает. Он уж слишком старался поддерживать приятную беседу.
Было далеко за полдень, когда мы подъехали к дому Сначала мы ехали около полумили по аллее, потом нашим взорам открылся замок. Он вполне соответствовал своему названию, так как действительно был серого цвета, но окружающая его зелень сглаживала мрачноватое впечатление от его вида. С каждой стороны замка возвышались цилиндрические башни, так характерные для французской архитектуры и удачно названные «кубышками». Перед домом располагалась невысокая каменная лестница, ведущая на террасу, это смягчало суровость серого камня и придавало всему строению уютно-домашний вид.
