– Он сказал, что вы должны пообедать с ним в час дня и на обед будет говядина, – сказал мальчик и добавил с очевидной неохотой: – И вы… вы должны быть трезвым. – Увидев, как перекосилось лицо Уолпола, мальчик поспешил сменить тон: – Если вам будет угодно, сэр.
Дункан раздраженно хмыкнул. Как и сам Рэндолл, сообщение было ясным и конкретным.
– Я не думаю, что он сказал последние слова, не так ли?
– Ну… да, сэр, он не говорил: «если вам будет угодно».
– Молодец. Лгать не надо. По крайней мере, мне. Договорились?
Дункан кинул мальчишке монету и хотел было закрыть дверь.
– Простите, сэр, но мне велено получить от вас ответ.
Дункан красноречиво выругался.
– Мне так ему и сказать, сэр?
«Было бы неплохо», – подумал Дункан.
– Не стоит. Скажи, что я приду.
– Да, сэр. Спасибо, сэр!
И мальчишка пустился вниз по лестнице.
Дункан стоял, все так же прислонившись к дверному косяку. Его съемная квартира на Тоттнем-Корт-роуд была небольшой, но изысканно убранной. Хотя он редко бывал здесь – по крайней мере, в сознательном состоянии. Но в каком состоянии ни оценивай, все равно обстановка была не из дешевых. Дункан с трудом дотащился до стола и взял карманные часы, подаренные ему на совершеннолетие троюродным братом, Робертом Уолполом. Они с братом никогда не были особенно близки, но часы Дункану нравились.
В первой половине дня у него не было никаких дел в штаб-квартире Ост-Индской компании. Сейчас было только семнадцать минут одиннадцатого.
До встречи с Наставником ассасинов еще была масса времени, чтобы принять горячую ванну и зайти в кофейню.
«На обед будет говядина» означало, что встреча состоится на Флит-стрит у заведения «Рог», где миссис Сэлмон выставляла восковые фигуры. Аттракцион пользовался невероятной популярностью. За полпенса можно было постоять рядом с королевскими особами – начиная от Карла I на эшафоте и заканчивая Боудиккой, королевой воинов, – увидеть такую жуткую сцену, как ханаанские женщины, приносящие своих детей в жертву Молоху, или попасть в турецкий гарем. У входа посетителей встречала вполне реалистичная восковая фигура ребенка-калеки. Дункан, ухмыляясь, рассматривал ее, когда почувствовал за спиной присутствие Наставника, затем услышал знакомый голос – холодный и резкий:
– Ты опоздал.
– Черт тебя подери, но я же пришел, – ответил Уолпол, поворачиваясь к Наставнику. – И я трезвый. А это что-нибудь да значит.
У Рэндолла были седые волосы и бледно-голубые глаза. Никто не мог точно сказать, обладал ли он чувством юмора, его губы всегда были вытянуты в тонкую ниточку. А сейчас он сжимал их так плотно, что они практически исчезли и появились лишь, когда Рэндолл заговорил.
– С каждым разом все меньше и меньше, Дункан. И если снова так ко мне обратишься, это будет последний раз.
Дункан сделал несколько шагов в сторону, чтобы посторонние его не услышали, и ехидно спросил:
– Ты убьешь мастера-ассасина за излишнее красноречие?
– Нет, мастера не убью, – ответил Рэндолл. – А как насчет того, кто необязателен, ненадежен, дерзок и почти всегда пьян?
– Тем более пусть живет.
Рэндолл вздохнул и заложил руки за спину, глядя на оживленную улицу.
– Что с тобой случилось, парень? Тринадцать лет назад, когда мы впервые встретились, ты горел желанием изменить мир к лучшему. Ты ненавидел стремление тамплиеров утвердить свою исключительность и право контролировать всех и каждого. Ты верил в свободу.
Бледно-голубые глаза Рэндолла смотрели на Уолпола с печалью.
– Я и сейчас верю, – огрызнулся Дункан. – Но тринадцать лет – большой срок, и любой человек может измениться за это время. Братство ничем не отличается от армии. Ты, Рэндолл, говоришь о красивых и возвышенных вещах, но что на деле? Строгая иерархия, и каждый должен подчиняться вышестоящему.
– Все верно. – Только тот, кто, как Уолпол, давно знал Рэндолла, мог заметить, что он чем-то сильно встревожен. В такие моменты его голос делался особенно спокойным и четким. – Дункан, ты сильный, умный, хорошо подготовленный человек, каких немного. Ты прекрасно понимаешь, какую сложную борьбу мы ведем. Ты знаешь, что нам нужна согласованность в действиях. Я должен быть абсолютно уверен, что мои люди выполнят возложенную на них миссию и никакая пьяная драка в таверне не помешает им. Мы трудимся во тьме, дабы служить свету. Мы не ждем, что наши имена выбьют на настенном барельефе или поставят памятник в нашу честь. Пусть тамплиеры кичатся своими наградами, мы же отлично знаем, насколько ничтожна вся эта мишура.
Рэндолл снова вздохнул и покачал головой.
– Главное наше богатство – дело, которому мы служим, – уже более мягко продолжил он. – Наши имена ничего не значат. Важно только то, что останется после нас.
Ярость жаркой волной поднялась в Дункане, но он сумел подавить ее. Спокойно, взвешивая каждое слово, он сказал:
– Ты посылал за мной Джеффри и вызвал сюда только для того, чтобы читать мне нотации? Отчитывай восьмилетнего мальчишку, а не меня. Я… – Дункан сделал шаг вперед и с высоты своего роста посмотрел на Рэндолла сверху вниз, – не позволю разговаривать со мной в таком тоне. Я – мастер-ассасин.
– Да, ты – мастер-ассасин. А я – твой Наставник.
И это было предупреждение – самое настоящее. Их глаза встретились, и в голове Дункана мелькнула мысль: «А не осадить ли мне его прямо сейчас?»
Где бы Дуглас ни оказался, везде одно и то же. Так было и на флоте, так было и в высшем свете. Каждый должен знать свое место, и никого не интересует, на что он способен.
Даже ассасины, провозглашавшие свободу личности, на деле оказались лицемерами.
– Приношу свои извинения, Наставник, – сказал Дункан, прижимая руку к груди и склоняя голову. – Я здесь, и я трезвый. Зачем вы меня позвали?
Призвали. Самое подходящее слово. Как собачонку к ноге.
Казалось, холодный взгляд Наставника пронзал Дункана насквозь.
– У меня для тебя новое задание. Мы получили послание от А-Табая из Тулума. До него дошли слухи о том, что объявился новый Мудрец, и А-Табай обратился к нам и всем остальным с просьбой найти его.
«Нет, – встревожился Дункан, – не может быть, чтобы он говорил о том, о чем я подумал».
А-Табай – майянский ассасин, Наставник Карибского братства. Он был сыном ассасина и воспитывался братством, до сих пор все его отчеты и инструкции выглядели безупречно. Ранее Рэндолл говорил о необходимости укреплять связи с Карибским братством, поскольку чувствовал, что земли, удачно названные Новым Светом, и действительно новые, со временем могли стать сосредоточением власти тамплиеров. И потому ассасины должны держать их под контролем.
