— Маруся тебя уволит.
— Маруся?.. — Понятно. Я плюхнулась в кресло, несколько раздраженная происходящим, уставилась на телефонную трубку, стоящую на столе. — Вы уже и это за меня решаете? Я вам не мешаю?
— Душ принять не хочешь? — спросил в ответ Павел.
— Полотенца нет.
— Здесь все есть. Полотенца, халаты, белье. Все: от зубной пасты до расчески. Но если что-то надо — скажи, будет. Телефон внутренний.
— Предупредил?
— Не злись, — навис надо мной, заглядывая в глаза.
Черт! В этом-то и соль — я не могла разозлиться на него по-настоящему и сама не понимала — почему. Ведь поводов хоть отбавляй: не только разозлиться — убить за все свершенное. А мне даже нравится этот мистер X и даже очень, если уж быть честной. А еще я, пожалуй, благодарна ему за возвращение к жизни, как это ни возмутительно звучит.
Наверное, я повредилась рассудком. Да, давно и бесповоротно, как любой, для которого стресс — норма, а норма — стресс.
Я вздохнула:
— Уговорил, пора в ванную, — может, после извилины на место встанут? Кстати, как это чудное место называется?
— Реабилитационный центр ФСБ.
— А почему здесь, а не на Канарах?
— Экологически чистое место, тишина, покой, безлюдность. Персонал — невидимки. Хвойный лес. Полезно для психики, восстановления нервов.
— Неясно, какое имеет отношение Маруся к данному заведению вообще и ФСБ в частности? — спросила, делая обход помещения. Три комнаты. Спальня с широкой кроватью, кондиционером, платяным шкафом, комодом, милыми шторками на окнах, светильниками, зеркалом.
— Никакого. Ни к тому, ни к другому.
— Гарик?.. — гостиную я уже видела: домашний кинотеатр, бар, кресла, уютный диван.
— Ответ тот же.
— Тогда чья идея устроить мне экстремальный отдых, в котором я не нуждалась?
— Общая.
— А зачем? — Третья комната: книжный шкаф, бильярдный столик, диваны. А где еще одна спальня? Или мы будем спать вместе? Или он поселится в соседнем номере? Или вообще уедет? Нет, это форменное свинство!
— Затем, что сама ты о себе позаботиться не захотела. И наплевала на близких.
— А «близкие» — это ты и Полонские? А забота — это выстрел, похищение, шантаж дочерью, пистолет у виска? — Я развернулась к мужчине.
— Изуверские игры доставили мне не больше удовольствия, чем тебе.
— Тогда зачем ты это делал?
— Чтоб Спящая красавица очнулась. Ты ведь прекрасно меня поняла.
— Ее будили по-другому.
— Это еще впереди.
— Ага? То-то я смотрю, спальня здесь одна. Надеюсь, ты не всерьез?
— Всерьез.
Он не шутил, я видела это по глазам, и так же понимала, что скорей всего сдамся на их милость, но… Паршивый прагматизм — а что дальше?
— Сними соседний номер, раз тебе не терпится стать прекрасным принцем.
— Нет, я останусь здесь.
На насильника он не похож, бояться мне нечего, но с его стороны, а как насчет себя самой? О, я чувствую, меня ждут большие сюрпризы.
— Ладно, обсудим позже.
— Уже обсудили. Как насчет душа? Ванная комната слева.
— А как насчет работы? С чего вдруг вы дружно решили меня уволить? А кто меня и мою дочь будет кормить?
— Я.
Вот как? — мои брови непроизвольно взметнулись вверх: ситуация все интереснее и интереснее. Мужчина, который не знает меня, которого не знаю я, фактически предложил мне выйти за него замуж. Напрашивается естественный вопрос: я похожа на идиотку или он недооценивает себя?
И нахмурилась: сейчас мне не разгадать этот ребус.
— Пойду-ка я в ванную, а ты пока подумай еще раз.
Я лежала в огромной ванне, смотрела в зеркальный потолок и приходила к выводу, что совсем не против пожить так месяц — прямо в ванной комнате, в теплой воде с пеной, с душистым запахом полевых трав. На полочке у стены стояли ряды других пен для ванн, гелей для душа, шампуней, кремов, красивые баночки, о назначении которых я могла лишь догадываться.
Подобное великолепие я могла представить, но взять за основу своей жизни? Нет, я не Золушка. Симпатичный знакомец, устроивший мне прогулку сначала по аду, а теперь по раю, конечно, может оказаться принцем, но не для меня. Искушение… Его я уже проходила и не повторю ошибки. И не важно, что сейчас мне предлагают райские кущи, а не смену фамилии офицера в приказе, суть-то одна — предать.
Может, кто-то и скажет: глупо хранить верность мертвому, но мне все равно. Я уже пыталась ему изменить — с Андреем. У нас так ничего и не получилось, но массаж был отменным, особенно кистей рук.
Я улыбнулась: знала бы Маруся, чем мы занимались…
Ах, Маруся, Маруся, что ж ты придумала? Как тебе вообще пришло в голову свести меня со столь странной личностью? Где ты нашла такого знакомца, который так возмутительно похож на Павла? Как склонила его на подобный шаг? Гарик помог? Да, он же знакомый подполковника.
Именно подполковника! Сорок лет, служба в ФСБ — и решиться фактически на преступление? Ради чего? Близких, попавших в беду? Как связано одно с другим?
Кто же ты, Павел?
А ты, Гарик?
Кому из вас пришло в голову проверить данные Изабеллы Томас? С чего и зачем?
A-а, реабилитационный центр! Маруся, как всегда, распустила язык и нажаловалась на меня мужу. И оба принялись спасать. Спасибо, други! А проще нельзя было?.. И к чему посвящать третьего в интимные подробности моей жизни, болезни? Или в последнее как раз не посвящали? Нет, конечно, иначе и в голову бы не пришло устроить мне беспрецедентный стресс, помноженный на шок, близкий к коллапсу всего организма. Да я чуть не умерла по дороге в этот элитный дворец восстановления после боев и сражений!
И вспомнила, что я еще жива, что я женщина.
Этого и хотели в итоге?
Я пошла за ответом к мужчине.
Он сидел в кресле перед сервированным столом и ждал меня, сложив руки на груди и поглядывая на заснеженные ели за окном. Как мило…
— Одежда. — Он кивнул на стопку целлофановых упаковок, лежащую на соседнем кресле.
— Спасибо, это кстати.
Легкие брючки, свитерок под горлышко, колготки и даже нижнее белье.
Н-да-а…
Через пять минут я уже сидела за столом в новом одеянии:
— Спасибо за наряд.
— Не за что. Ешь.
— Обязательно. Но мне больше хотелось бы услышать правду, о том, что происходит, чем вкушать деликатесы.
— Так и не смогла прийти к какому-нибудь более или менее правдоподобному умозаключению?
