Вадим. В нем все и дело. Это Миша подставил Вадима, попросту его уничтожил. Для того и умер…
Нет, вряд ли для того. Тут что-то другое. И потом, ведь был тот, на кровати, действительно мертвый, убитый. Кто он был? И для чего все это разыграно?
И повторение. С белым клоуном. Смерть – воскрешенье.
А ведь автором сценария был Ренат. И здесь, вероятно, он же. Только зачем, зачем?
– Не хочешь шампанского, можно еще вина. Налить? За Новый год? Неужели откажешься?
– Вина можно. – Катя пересилила себя и улыбнулась. – За Новый год.
В конце концов, она ведь ничего не знает. Может, все совсем не так, как она себе представляет. Миша расскажет, и все станет на свои места. И Ренат. И клоун. Все объяснится. И это новое превращение.
Но тот, на кровати, с простреленным лбом… Как его-то можно объяснить?
– Ты не выпила, Катенька. – Михаил протянул ей бокал. – С Новым годом!
– С Новым годом. – Катя выпила залпом вино и надкусила бутерброд.
– Ты все еще себя плохо чувствуешь?
– Нет, уже нормально. Спасибо.
– Какая-то ты сама не своя.
– Не могу поверить, что это ты. И живой.
– Это я, я, не сомневайся, – Михаил притянул ее к себе и поцеловал в губы. – Я это? Я?
Он. Но тот, на кровати, тоже был он. Не могло же ей тогда все привидеться!
– Я не понимаю, как…
– Да, да, ты права. Пора все объяснить. Плесни-ка нам еще немного, – обратился он к Ренату. – И начнем.
Они снова выпили.
– Видишь ли, Катенька, наверное, с самого начала нужно было посвятить тебя в наш план, а не использовать вслепую. Ведь в нем ты была не последней участницей. Но я не знал тогда, как ты ко всему этому отнесешься, боялся, что просто откажешься участвовать, а главное, откажешься от меня. А этого я не мог допустить. Я не хотел тебя потерять. Ни за что! Думал, что потом, уже когда ничего изменить будет невозможно, мы с тобой как-нибудь разберемся, ты поймешь меня и простишь. Ты простишь меня, да? В любом случае? Обещай, что простишь.
– Я не знаю, – Катя растерянно посмотрела на Михаила. – Я люблю тебя, но…
– Все, что мне пришлось сделать, было вызвано одной лишь невозможностью поступить иначе. Я свою жизнь спасал и свое, да, да, именно свое, состояние. И не я затевал эту игру. Я просто переиграл тех, кто меня в нее вовлек.
– Да рассказывай же наконец! Не тяни!
– Бедненькая моя, ты так измучилась! – Он погладил Катю по голове. – Но теперь все будет хорошо. Вот увидишь. Через пару дней мы с тобой уже будем далеко-далеко отсюда, где круглый год жаркое солнце и теплое-теплое море. У нас с тобой будет дом вроде этого и огромный сад. Это маленький рай, рай на двоих и…
Михаил вдруг оборвал себя на полуслове и замолчал. Открыл бутылку с виски, сам налил себе, выпил, никому не предлагая, закурил. Ренат было дернулся помочь, поднес зажигалку, но Миша прикурил от своей, не замечая его вовсе. Казалось, он внезапно впал в какую-то прострацию. Неизвестно, видел ли он и Катю, хотя смотрел на нее в упор, и помнил ли, кто она такая и что здесь делает.
– Ну, рассказывай, – нетерпеливо перебила его задумчивость Катя.
Михаил посмотрел на нее более внимательным взглядом и грустно улыбнулся.
– Рай на двоих, – повторил он рассеянно. – Рай на двоих. Но ты не думай, не только ради этого рая я сделал то, что сделал. Никогда бы я не пошел на такое, если бы… Знаешь, это была своего рода самозащита. Выхода другого у меня не было.
Миша затушил недокуренную сигарету в пепельнице и налил себе еще виски. Опять надолго повисла пауза. Михаил молча пил маленькими глоточками, то ли впав в задумчивость, то ли нарочно оттягивая объяснение.
– Черт возьми! – не выдержала Катя. – Ты будешь говорить или нет?
– Да, да, конечно, все верно. Сколько ни медли, – засмеялся он вдруг каким-то неестественным смехом, – все равно рассказать придется. Ладно. Слушай. Но если уж рассказывать, то с самого начала, иначе многое будет непонятным и покажется неправильным, несправедливым, ну не знаю, жестоким, что ли… В общем, так, – Михаил закурил новую сигарету. – Было у отца три сына… Кажется, так начинаются сказки со счастливым концом? Ну, у нас-то все было совсем по-другому. Что сначала, что в конце. Сыновей было два, а отец вообще остался за кадром. Зато имелась матушка, женщина во всех отношениях неправедная и вечно пьяная. Жили мы в Москве, в жуткой коммуналке на восемь семей, в нищете и смраде. Когда нам с Пашкой, братом, моим близнецом, исполнилось пять лет, матушка наша спилась окончательно. Забросила деток своих совсем, кашки не варила, сказок не читала, одежек не покупала, воспитанием себя не затрудняла. И вот однажды пришли злые дяди и тети и забрали деток, безнадзорных и сирых при непотребной матери, в детский дом. Что стало с матушкой, не знаю, думаю, вскоре и померла она под каким-нибудь забором. Детки же, то бишь мы с Пашкой, друг друга на дух не переносили, даром что провели девять месяцев в одной утробе, а потом еще немало лет вместе. Считается, что между близнецами существует какая-то необыкновенная любовь, что друг без друга они и минуты прожить не могут. Не знаю, не знаю. Это явно не наш случай. Если что у нас и было необыкновенного, так это ненависть. Ненависть и вечное соперничество. Пашка считал себя старшим, потому что родился на целых двадцать минут раньше. Впрочем, он действительно был старшим, по сути. И всегда в нашем соперничестве побеждал. Наверное, мы еще в утробе матери толкаться локтями начали. Прямо-таки библейская история. Он и тогда победил, раз первым прорвался на свет. Да он всегда оказывался первым, даже учился лучше, хотя это тогда для нас не имело значения. Но все равно ненавидел он меня до самозабвения.
Вот так мы и жили, а как только выросли, тут же разошлись в разные стороны. Я сюда уехал, в этот город, а брат остался в Москве. Связи мы не поддерживали, много лет вообще друг о друге ничего не знали и знать не хотели. Уж Пашка-то точно. А я… Мне все-таки иногда его не хватало и как-то грустно становилось, что живем порознь.
А потом, когда настали девяностые и прочая хренотень, я ушел в бизнес, потихоньку раскрутился и тогда о нем и думать забыл. То есть совершенно. Как будто и брата никакого у меня не было. Мне и так стало хорошо, да, в общем, и некогда о пустяках думать. А он как раз обо мне вспомнил и даже как-то ему удалось разузнать обо мне всю подноготную: где живу, чем занимаюсь, каковы мои доходы-расходы и прочее.
Я ужасно удивился, когда Пашка вдруг позвонил. Как он мог раскопать мой телефон, когда я, уехав из Москвы, адресов десять сменил, не меньше? Потом у него спрашивал, но он не объяснил, так, отшутился.
В общем, позвонил мне Пашка из Москвы и пригласил вместе поработать. Я тогда компьютерами занимался. Ну, он и предложил толкнуть большую партию. Деньги сразу в наличке получали. Не буду, Катюша, заморачивать тебя подробностями, скажу только, что дело было весьма и весьма выгодное и верное. Я согласился. Приехал в Москву. Пашка даже встретил меня. Сделку мы провернули легко и быстро. Потом еще одну. Остались друг другом довольны. Пашка предложил и дальше работать вместе, общее дело организовать, сложить все деньги, его и мои, и открыть в Москве фирму по продаже компьютеров.
