Сейчас вместо крыши был натянут брезент, трепетавший на ветру. Через многочисленные щели задували ледяные сквозняки, внутри было холодно, несмотря на жарящую в полную мощность автомобильную печку. Шухрат Фарухов крутил огромное рулевое колесо, обмотанное синей изолентой.
Выглядел он по обычаю мрачновато, бормотал что-то себе под нос. Из-за рева спаренных двигателей ничего не было слышно, да Марат и не пытался вникнуть, кому там узбек жалуется или на что ругается.
К обеду добрались до Северного городка Сайн-Шандинского гарнизона. Торопливо перекусили в местной столовке. Дозаправили машины, наполнив до горловины топливные баки и полдесятка двадцатилитровых канистр. Чуток поругались, куда их загружать: Димка Быкадоров категорически был не согласен принимать их в кунг, потому что «бензином вонять будет, а потом как в такой вонище спать?». Морозов согласился и распорядился уложить топливный запас в бронетранспортер. Теперь к холоду прибавились едкий запах низкооктанового бензина и грохот бьющихся друг об друга канистр. Марат и не думал возражать. Глядел по сторонам: вдруг встретится Богдан Деряба? Его рота спецназа располагалась где-то здесь, в Сайн-Шанде.
Наконец колонна двинулась строго на восток – в урочище Оол, к месту намеченной ночевки. Пустыня сменила степь, и вместо плотной каменистой земли мимо плыли песчаные барханы, на которых росли редкие скрюченные кустики каких-то несчастных растений.
Тагиров поднял меховой воротник комбинезона, покрепче уперся ногами в лобовой лист, чтобы не так швыряло. Бездумно глядел через мутное бронестекло на дорогу.
Морозову, конечно, спасибо, что взял в эту поездку. Переживает за лейтенанта. Только пока что отвлечься не получалось – внутри было пусто, пусто аж до звона, и не хотелось ничего. В последнее время Марат будто разделился надвое: внешняя оболочка автоматически курила, чем-то питалась, разговаривала о какой-то ерунде с сослуживцами… А второй Марат, внутренний, был очень далеко от вымороженной пустыни и думал только о рыжеватых волосах, зеленых глазах и острове в синем океане…
БТР клевал носом, разглядывая дно дорожных ям; старчески ворча и ноя, взбирался на крутые подъемы. Марат задремывал и слышал неразборчивый шепот Ольги и аромат духов… Дорога успокаивала и усыпляла. Но у этого пути не было ни цели, ни смысла.
Зачем нужна дорога, которая не ведет к любимой?
* * *
Товарищ Басан шипел, ругаясь на водителя. С выездом задержались. Пока шофер нашел запасную канистру, пока погрузили в «уазик» все нужное… Вот время и прошло.
Водитель успокаивал начальника: мол, успеем к назначенному времени. Русские идут колонной, там грузовик и старый БТР, еле ползут. И едут через Сайн-Шанд. А мы напрямую срежем, через степь…
Наконец уселись. Завелись, поехали. Басан искоса посмотрел на умиротворенного Тэрбиша. Ни одна жилка не дернется на невыразительном лице. Будто и не волнуется, гад! Имя-то какое у него! В переводе означает «не тот». Вот именно, что не тот. Для посторонних – послушный и исполнительный личный водитель товарища Басана. А на самом деле – опаснее степной гадюки в сапоге! Посмотрит ласково своими узкими глазенками и прибьет одним ударом – пикнуть не успеешь! Черт его знает, чего ему настоящие начальники приказывают…
На выезде из Сумбэра товарищ Басан разглядел стоящий у обочины старенький «ГАЗ-69». Треугольный язык капота откинут к лобовому стеклу, из-под него свешивается до земли что-то огромное, серое. Рядом топчется фигурка в милицейской шинели. Басан присмотрелся и узнал начальника чойренской милиции. Фигурка повернулась к дороге, замахала руками, останавливая.
– Чего там у него стряслось? – удивился товарищ Басан. Приказал водителю: – Тормози. Не видишь – помочь надо.
Тэрбиш зыркнул своими щелками-амбразурами. Но возражать не стал, аккуратно подъехал к «газику», нажал на тормоз.
Басан вылез из машины, подошел к капитану:
– Что тут у вас, товарищ Доржи?
– Да вот, – капитан расстроенно махнул рукой, – машина старая, не чета вашей, товарищ Басан. Заглохли, а сержант бестолковый, не понимает ничего в технике. Пусть ваш Тэрбиш поможет.
Гигантская серая куча выбралась из-под капота и превратилась в сержанта милиции Тумура. Басан аж крякнул, в очередной раз поразившись: создаст же природа такую громадину! Тумур весил больше полутора центнеров, был выше ростом на две головы самого высокого жителя Сумбэра и являлся достопримечательностью и предметом гордости всего Чойренского аймака.
Его лицо – широкое, как блюдо с сырым тестом, приготовленным для раскатки под лапшу, – никак не изменилось. Маленькие свинцовые шарики-глаза перекатились, остановились и зафиксировали присутствие товарища Басана. Наконец, где-то в нижней половине необъятной физиономии возникла узкая щель маленького рта и выдавила:
– Дравстуте.
Огромной лапой Тумур предельно аккуратно взял руку Басана и осторожно встряхнул.
Басан выдернул смятую ладонь, потряс, подул на пальцы. Рассмеялся:
– Здоров же ты, друг!
И, обернувшись к своему шоферу, прикрикнул:
– Давай, шевелись! Помоги товарищам.
Тэрбиш хмуро окинул долгим взглядом необъятную фигуру Тумура. Подошел к «газику», нагнулся над двигателем, начал щупать руками проводки и трубочки.
Товарищ Басан повернулся к товарищу Доржи и только открыл рот, чтобы продолжить разговор, как произошло что-то невообразимое. Тумур с какой-то непостижимой для его габаритов грацией бесшумно переместился, встал за спиной копающегося в автомобильном нутре шофера. Протянул огромную руку, схватил капот и обрушил на голову Тэрбиша. Потом навалился всей тушей сверху, лег на зеленую поцарапанную крышку, вминая визжащего и сучащего ногами водителя в железо.
Товарищ Басан так и стоял с отваленной челюстью. И зря, потому что именно в эту челюсть прилетел крепкий кулачок товарища Доржи, в голове у партийного функционера вспыхнули и заплясали веселые огоньки, а ноги сами собой подкосились.
Потом он пришел в себя, чувствуя, как Доржи лупит его по щекам. Руки за спиной были сцеплены жесткими холодными наручниками. Капитан, увидев, что Басан очнулся, закряхтел, приподнял тело и прислонил к машине. Басан с трудом смог разлепить губы и промычать:
– Что-о-о… Что это значит? Ты чего себе позволяешь?
Покачнулся и начал падать – голова все еще сильно кружилась. Капитан поймал его, ловко двинул под ребра и гаркнул:
– Ровно стой, мешок с навозом! Падать будешь, когда мы тебя расстреляем за шпионаж.
Тумур тем временем поднял капот «газика». Легко, как застрявшее мясо из зубов, выковырял измятого Тэрбиша. Положил бездвижное тело на землю, прижал коленом, начал возиться с наручниками. Доржи, не оборачиваясь, спросил:
– Ну чего, он там хоть живой?
Борец замер. Пожал плечами – будто громадные пустынные барханы перекатились. Прогудел:
