– Выкуп. Месть.
– Это лучше, чем объяснять, что я никому тебя не отдам, что я не смогу жить, не зная, где ты и что с тобой.
Ее глаза широко распахнулись, но не успела она вскрикнуть от удивления, как Рорик выглянул из шатра.
– Идем. Уже темнеет. Я тебя провожу.
Неужели он собирается выгнать ее после такого признания?
– Что ж, – невозмутимо заявила Ивейна, – значит, все, что я делала или говорила на пляже, ничего не меняет? Раз вы с Эдуардом такие хорошие приятели.
– Конечно, меняет. Но сейчас не время это обсуждать. Я не хочу, чтобы о тебе сплетничали. Хватит того, что я тебя увез, но, по крайней мере, с тобой была Анна.
Он что, боится за ее репутацию?
– Я бы об этом не беспокоилась, – легкомысленно заявила Ивейна. Она надеялась, что Рорик не заметит дрожь в ее голосе. – Когда я уходила от Эдуарда, он строил планы насчет моего очередного замужества.
Кожаная занавеска, за которую держался Рорик, с треском лопнула. Он повернулся к Ивейне.
– Я ждал, когда ты это скажешь, – процедил он сквозь зубы. – Ты зря удивляешься. Думала, Эдуард не поделится со мной своими намерениями? Сплавлю ее какому-нибудь военачальнику в обмен на его верность, сказал он. Отдам ее замуж, пускай рожает детей. Но ты вовсе не кажешься расстроенной.
– Да, сначала я расстроилась, но…
– Что?
– Я же говорю, я…
Рорик отпустил занавеску и вернулся к столу. Он схватил подсвечник и с яростью взглянул на Ивейну.
– Сиди здесь, – рявкнул он, ткнув пальцем в сторону койки. – Не сходи с места. И не двигайся даже!
– А как же моя реп…? – начала девушка, но он уже вышел из шатра.
Интересно, можно ли считать движением блуждающую по лицу улыбку? Ивейна все еще обдумывала этот вопрос, когда Рорик вернулся с зажженными свечами. Он с такой силой грохнул подсвечником об стол, что пламя задрожало и чуть не погасло. Ивейна сразу же перестала улыбаться.
– Сначала ты расстроилась, а теперь уже нет? – прорычал Рорик. – Эдуард собирается снова выдать тебя замуж, а ты ему даже не возразила?
– Нет. Видишь ли…
Рорик ринулся к ней и стащил ее с кровати.
– Три раза я думал, что потерял тебя. Это слишком много. Четвертого раза я не вынесу.
– Три? – выдавила Ивейна. Она чувствовала, что ее улыбка возвращается. На ее пути оставалась преграда, воздвигнутая королем, но ее сердце было наполнено счастьем. Рорик сжимал ее плечи, смотрел на нее с яростью, дрожал, словно в лихорадке.
– Когда я узнал, что я сын рабыни, когда Оттар тебя похитил, и когда ты бросилась к Эдуарду на пляже, как будто только и мечтала сбежать от меня.
– Нет, Рорик. – Она обвила его шею руками. – Все было не так.
– Боги. – Его дрожь усилилась. Неожиданно он наклонился и уткнулся лицом в ее волосы. – Я думал, ты хочешь от меня отделаться. Я подумал… только что… ты так говорила о намерениях Эдуарда, словно брак с другим мужчиной ничего для тебя не значит.
– Только лишь потому, что я в тебе сомневалась. Я хотела узнать, какие чувства ты испытываешь ко мне, но не знала, как об этом спросить. Расстроена? Я была в отчаянии.
Рорик поднял голову, и девушка затаила дыхание при виде улыбки, преобразившей его лицо.
– В отчаянии?
– Даже хуже. – Она погладила его по щеке. Его глаза потемнели от наплыва чувств: любви, желания, огненной страсти, смешанной с пронзительной нежностью. – Ты отдалялся от меня, – пояснила Ивейна. – После той ночи в хижине Торкеля и снова, сегодня утром. Ты уходил в себя, и я не могла последовать за тобой.
– А хотела? – очень тихо спросил Рорик.
Она кивнула и, встав на цыпочки, поцеловала его в губы.
– Я бы пошла за тобой хоть на край света, Рорик. Я люблю тебя.
– Я сам не понимал, как важно для меня услышать эти слова, – хрипло сказал Рорик. – Я не понимал, что люблю тебя с того самого мгновения, когда увидел тебя лежащую посреди зала, такую беспомощную и такую бесстрашную. Не понимал до того дня, когда узнал правду о моем происхождении. Я не боялся потерять все. Мне нужна была только ты.
Ее глаза увлажнились, и Рорик разжал объятия, взял в ладони ее лицо.
– Что? Что такое?
– Мне тоже нужно было услышать эти слова от тебя, – ответила Ивейна, улыбаясь сквозь слезы.
– Так слушай, – прошептал Рорик. – Потому что ты для меня все. Все самое лучшее, искреннее и нежное в моей жизни. – Он склонился к ней и поцеловал ее. – Elsknan. Любимая. Хозяйка моего сердца.
Их губы снова слились, и поцелуй был таким нежным, ласковым и страстным, что Ивейна перестала воспринимать себя как отдельное существо. Она принадлежала ему, он принадлежал ей. Навсегда. Это звучало в стуке их сердец. В словах, которые не имели смысла, и в то же время несли в себе смысл всех слов мира.
А когда Рорик поднял голову, это читалось во взглядах, которыми они обменялись, взглядах, полных безмерной и вечной любви.
– Я никуда тебя не отпущу, – сказал Рорик. – У меня сердце разорвется, если ты выйдешь замуж за другого.
– Этого не будет, – заверила его Ивейна. – Понимаешь…
– Клянусь всеми богами Асгарда, этого не будет, – перебил ее Рорик. – Я скажу Эдуарду, что ты носишь моего ребенка и позабочусь, чтобы об этом узнали все будущие женихи.
– Что? – Она в тревоге прильнула к нему. – Ты не встретился с Эдуардом на поле боя только лишь потому, что спас мою жизнь.
– Он обещал пощадить всех, кто причастен к твоему похищению.
– Тогда тебя вызовет на поединок кто-нибудь другой. Эдуард этого так не оставит. Нам придется бежать, но… – В ее глазах отразилось смятение. – Но как? Ты остался один, и пока Торольв не вернется…
– Тише, малышка. – Рорик смягчил свой приказ поцелуем. – Я собирался похитить тебя, когда еще не знал, как ты относишься к намерениям Эдуарда.
– Боже правый! И ты пошел бы против королевской воли?
– Если ты меня любишь. И даже если нет, – добавил Рорик с лукавой усмешкой. – Я знал, что ты не испытываешь ко мне ненависти. И попытался бы завоевать твое сердце.
Ивейна покачала головой. Ее охватили самые ужасные опасения.
– Но что же нам делать? Куда…?
Ей помешал шорох за занавеской. Девушка замерла, ухватившись за плечо Рорика.
Он разжал ее пальцы, усадил на кровать и направился к выходу. За занавеской стоял Вульф.
– Милорд. Король передал вам это послание. – Молодой человек усмехнулся Ивейне, ничуть не удивившись, что она здесь, и протянул свернутый в трубку лист пергамента. – Ответа не требуется, – добавил он и ушел, взмахнув рукой на прощание.
