Книга Театральная история - Артур Соломонов

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109

– Обещаю. Не буду.

Даже пьяный, Сергей почувствовал неладное.

– Что случилось у вас там?

– Ничего не случилось.

– Врешь ты.

– Вру я. Когда ты приедешь?

– Завтра я уже в театре. Дотянешь без глупостей?

– Поторопись.

– Саня, я тебя только об одном прошу…

– Да проси сразу не об одном.

– Саня! Не пей!

И трубка засмеялась, и гудки прервали смех. Александр почувствовал, что счастлив. И спустился в метро…

А вышел он из метро через десять дней. По крайней мере, так ему сейчас казалось. Ведь лишь сейчас он cмог опомниться. Отдышаться. Вспомнить, что случилось с ним и Наташей. С ним и театром. При воспоминании о Наташе он чувствовал боль в левой стороне тела – плечо, грудь, рука. «Так болит мое большое сердце», – подумал Александр и через силу улыбнулся. Увидел свое отражение в стекле газетного киоска: улыбка была странной. Как будто он собирался сказать важные, горькие слова, но кто-то залепил ему рот вот этой – чужой – улыбкой.

Он купил мороженое. Пусть холодно. Пусть он только недавно оправился от болезни. И чувствовал, что вот-вот заболеет вновь. Пусть. Он ел мороженое и вспоминал выступление Сильвестра Андреева перед труппой. Это была речь развенчанного монарха – лишь несколько человек это понимали. Но Сильвестр был великолепен: предельно сосредоточен, суров и точен в формулировках. Это выступление произвело на Александра неотразимое впечатление, и сейчас все события десяти дней-вихрей он видел сквозь него.

Андреев объявил, что по причинам, которые «всем известны, и потому я не стану их называть», в спектакле произойдут важные перемены. Александр лишается роли Джуль– етты. Он будет играть Тибальта. Господин Ганель меняет концепцию роли брата Лоренцо: буддизм изгнан, пришло православие. На роль Джульетты претендент ищется. «Не претендент, конечно же, – без улыбки поправил себя режиссер в полной тишине, – а претендентша. Все изменилось. Все».

Мороженое обжигало губы, леденило язык, сладким холодом растекалось по нёбу. «Вот для Наташи было бы раздолье, – подумал Александр, – посочинять, почему небо и нёбо – такие похожие слова… Наверняка сказала бы какую-нибудь нелепость вроде „каждый носит с собой небо… Зев небесный…“»

Александр подумал о том дне, когда привел Наташу в театр.

Долгожданное «в пятницу в пять». Помнил, как смотрел в ее глаза (испуганные), сжимал ее пальцы (дрожащие). Помнил, как подумал: а стоит ли театр со всем его возвышенным мусором таких страданий? Женщина, которую он так любит, сейчас мучается от одной мысли, что кто-то, ей совсем незнакомый, может ее отвергнуть. Страдает от предчувствия, что придется ему не по вкусу. И насколько этот экзамен ей важнее, чем то, что он, Александр, ведет ее за руку. Что он с нею нежен. «Мы разрываем свои души из-за миражей», – сказал он, закрывая дверь на ключ. И крепче сжал ее руку.

Но Наташа совершенно не была готова к философствованию. Выходя из подъезда, она проворчала:

– Почему это именно в пятницу в пять? Что за дата такая стихотворная? Смехотворная?

– …Даты премьеры не изменим, – голос Сильвестра был крепок, как всегда, и слышали его даже актеры, сидящие в почтении и страхе на самых последних рядах. – Мы станем, если нужно, репетировать и по ночам, но премьеру не отложим. Так не было ни разу за двадцать лет, что я руковожу театром, и так не будет. Пока я здесь.

Что за спектакль мы сделаем по «Ромео и Джульетте», пьесе о вечной любви? Спектакль о вечной ненависти. Чтобы с первой же сцены было кристально ясно: насилие – естественно, любовь – противоестественна. Поцелуй здесь – исключение, удар – норма. Герои валяются в пыли, как злые насекомые, рычат друг на друга, как звери. Дерутся у дверей церкви, как у кабака. Важной фигурой, прямым представителем ненависти, ее воплощением становится Тибальт. Я верю, что Александр сможет сыграть брата Джульетты – полузверя, жаждущего крови. Тибальт исчерпывается автохарактеристикой: «Мне ненавистен мир и слово "мир"».

Наташа стояла перед дверью театра. Вдруг перекрестилась и резко вошла. Они поднимались по лестнице – один пролет, второй, третий, четвертый – она отказалась подниматься на лифте («Он обязательно застрянет, с моим-то везением»). Александр не отпускал ее руку. «Пусть смеются, если увидят», – решил он.

Они поднимались по ступеням.

Легкость: Александр знает, что Наташа актриса невеликая, и, скорее всего, они через минут десять выйдут из кабинета Сильвестра, понурив головы. Тяжесть: Наташа знает, что она актриса невеликая, и, скорее всего, они через минут десять выйдут из кабинета Сильвестра, понурив головы. Легкость: «Мы выйдем из театра, и все будет как раньше», – думает Александр. Тяжесть: «Мы выйдем из театра, и все будет как раньше», – думает Наташа.

Пролеты преодолены. Вот и Сцилла Харибдовна – кивает любезно, одета помпезно. Но Наташа не заметила всесильную Сильвестрову помощницу. Она, как когда-то Александр, ослепла от черного цвета режиссерской двери. А потом, когда они вошли, и от лика Сильвестра.

Для них был подан чай. Режиссер пил из бокала воду, исследуя лицо Наташи. Присматривался к ее страху, вглядывался в робость. Взглядом привыкшего к подобострастию человека впитывал ее почти рабское желание понравиться. «Не нервничайте, пожалуйста. К вам здесь заранее хорошо настроены», – сказал Андреев.

Сейчас Александру кажется, что уже тогда в этой ласке он почувствовал угрозу. Но память льстит. Кажется, что ты все предчувствовал и знал заранее, но что-то помешало принять предчувствия всерьез. А сейчас память снова возвращает Александра к речи Сильвестра.

– Мы забудем о романтическом влюбленном Ромео. Если мы прочтем пьесу внимательно, то поймем, что Ромео – плоть от плоти Вероны, где кровь проливали так же легко… так же легко, как проливают сейчас. Послушайте, что Ромео говорит своему другу Бенволио: «И ненависть, и нежность тот же пыл слепых, из ничего возникших сил». Он уравнивает ненависть и любовь. Он подавлен своим чувством. Он «пригибается под бременем любви». Дальше происходит нечто, выходящее за рамки жизни Вероны. Встреча на балу. Сцена на балконе. Любовь Ромео и Джульетты – это вызов городу. И дело вовсе не в том, что они дети двух враждующих семейств. Просто здесь так не любят.

Вот один из самых важных моментов будущего спектакля: влюбленный Ромео приходит к отцу Лоренцо и говорит: «Как заповедь твоя мне дорога! Я зла не помню и простил врага». Он полюбил Джульетту – непозволительной для этой жизни, непростительной для Вероны любовью.

Я найду решение, чтобы зритель сразу же вспомнил слова Тибальта: «Мне ненавистен мир и слово "мир"». Это два прямо противоположных, как любовь и ненависть, взгляда на жизнь. Полюбив Джульетту, Ромео победил свой род и свой город.

Таким образом, напряжение между Ромео и Тибальтом – основной конфликт спектакля. Их отношения не менее важны, чем отношения Ромео и Джульетты. Потому что мы…

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109