Глава 9
Я сбежал из тюрьмы в полном смысле слова среди бела дня – cпустя час после полудня, перебравшись через стену в самом видном месте между двумя пулеметными вышками. Мы действовали в соответствии с тщательно разработанным планом, почти до самого конца, но удался он потому, что был дерзок и требовал немалой доли безрассудства. Полный успех был нашей программой-минимум: приступив к выполнению плана, мы сожгли за собой мосты, и в случае неудачи надзиратели дисциплинарного подразделения вряд ли оставили бы нас в живых.
Нас было двое. Товарищем моим был двадцатипятилетний парень с широкой и необузданной натурой, осужденный на пожизненное за убийство. Мы пытались склонить к побегу еще несколько человек – восемь самых тертых заключенных из тех, кого мы знали; всем им впаяли по десять и больше лет за преступления с применением насилия. Но все они под тем или иным предлогом отказались участвовать в нашей авантюре. И я не виню их за это. Мы с приятелем были молоды, отсиживали свой первый срок, и хотя он был у обоих большим, за нами не тянулось криминального следа. А задуманный нами побег был того рода, какой в случае успеха называют героическим, а в случае провала – безумным. Так что в итоге мы остались вдвоем.
Нам повезло, что в это время производился капитальный ремонт двухэтажного здания возле главных ворот, в котором базировалась внутренняя охрана и проводились допросы. Мы работали на уборке строительного мусора во дворе. Все смены охранников, дежуривших на этом участке, видели нас ежедневно и хорошо знали. Когда в день побега мы появились на своем рабочем месте, они, как обычно, понаблюдали за нами какое-то время, а затем оставили в покое. Ремонтируемое здание было пусто – рабочие ушли на обед. На несколько секунд на охранников нашло нечто вроде затмения – мы настолько примелькались им, что стали как бы невидимыми. Этим-то мы и воспользовались.
Проделав дыру в проволочном ограждении стройплощадки, мы взломали дверь пустого здания и поднялись на второй этаж. Внутренние перегородки были снесены, обнажилась структура опорных балок и вертикальных элементов. Голые деревянные ступени лестницы были засыпаны известковой пылью и осколками кирпичей и штукатурки. В потолке на верхнем этаже имелся люк. Встав на мощные плечи своего товарища, я выбил крышку люка и выбрался на чердак. Под одеждой у меня был обмотан вокруг пояса длинный кусок провода. Привязав один конец к балке под крышей, я спустил другой через люк. С помощью этого провода мой напарник поднялся на чердак вслед за мной.
Над нами нависала зигзагообразная крыша. Мы пробрались в самый дальний и узкий угол чердака, где здание смыкалось с наружной стеной тюрьмы. Я решил, что дыру в крыше надо проделать в желобе между двух балок, надеясь, что так она не будет заметна с пулеметных вышек. На чердаке и повсюду-то было темно, а в этом углу – чернее, чем у негра за пазухой.
Используя зажигалку в качестве фонаря, мы начали долбить двойное деревянное покрытие, за которым уже шло верхнее, жестяное. Из инструментов у нас имелись только большая отвертка, стамеска и ножницы по металлу. Минут пятнадцать мы скребли дерево, резали и рубили, и в результате проделали отверстие величиной с человеческий глаз. Посветив зажигалкой, мы разглядели поблескивавшую в глубине отверстия жестяную крышу. Слой дерева был слишком толстым и слишком твердым. С этими инструментами мы провозились бы несколько часов, расширяя дыру до таких размеров, чтобы можно было пролезть в нее.
У нас же в запасе не было нескольких часов – всего, как мы прикинули, минут тридцать или чуть больше до того, как охранники отправятся в свой обычный обход. За это время нам надо было пробиться сквозь деревянное покрытие, затем сквозь жестяное, затем вылезть на крышу и, перебросив через стену провод, спуститься по нему на волю. Наши внутренние часы отсчитывали минуты. Здесь, на чердаке, мы были как в западне. В любую минуту охраники могли заметить поврежденное ограждение, взломанную дверь и выбитый люк, а, забравшись на чердак, обнаружили бы и нас.
– Надо вернуться обратно, – прошептал мой товарищ. – Нам не справиться с этой деревяшкой. Надо вернуться и сделать вид, что мы никуда не отлучались.
– Мы не можем вернуться, – ответил я ровным тоном, хотя у меня в голове тоже мелькнула эта мысль. – Они увидят все оставленные нами следы и поймут, что это наших рук дело. Кроме нас, на эту территорию никого не пускают. Если мы вернемся, то Щель нам обеспечена как минимум на год.
Щелью мы называли карцер. В те годы этот карцер был худшим из всех тюремных карцеров в стране. Заключенных там жестоко избивали, как только у охранников появлялось такое желание. А уж после неудавшегося побега через крышу их собственной штаб-квартиры они избивали бы нас с особой жестокостью, и желание это появлялось бы у них даже чаще обычного.
– Так что же, на хрен, нам делать?! – завопил мой товарищ громким шепотом.
Пот ручьями стекал с его лица, а руки у него так взмокли от страха, что он уронил зажигалку.
– Есть два варианта, – сказал я.
– Какие?
– Во-первых, мы можем воспользоваться лестницей, что прикована к стене на первом этаже. Если мы разобъем цепь, приставим лестницу к стене и, забравшись по ней, привяжем сверху провод, то, перекинув провод через стену, можем спуститься по нему, как и собирались.
– Но… нас же заметят! – воскликнул он.
– Да.
– И пристрелят на месте.
– Не обязательно.
– Черт тебя побери! Это же самое открытое место! Объясни, как ты надеешься спастись.
– Я думаю, что одного из нас убьют, а другому, возможно, удастся бежать. Так что тут шансы фифти-фифти.
Помолчав, мы взвесили все «за» и «против».
– Это не вариант, а чистое самоубийство! – выпалил мой товарищ, передернувшись.
– Согласен.
– Ну, а второй какой?
– На первом этаже валяется циркулярная пила.
–Да, я заметил.
– С ее помощью можно проделать дыру в деревяшке, а жесть вырезать ножницами.
– Но это ведь будет слышно! – хрипло прошептал он. – Во время работы я слышу даже, как они говорят по своему долбаному телефону. Когда мы включим здесь пилу, будет такой гром, будто вертолет сел на крышу!
– Да, но они могут подумать, что это строители работают.
– Они же знают, что рабочих здесь нет.
– У охранников как раз сейчас смена, заступят новые. Это, конечно, большой риск, но по-моему, они, услышав шум, все же решат, что это рабочие. Здесь уже несколько недель визжат всякие дрели, пилы и отбойные молотки. С чего вдруг им думать, что это мы визжим? Им и в голову не придет, что заключенные могут настолько обнаглеть, чтобы проделывать электропилой дыру рядом с главными воротами. Во всяком случае, ничего лучше я не могу придумать.
– Не хочу быть слишком придирчивым, но в этом здании нет электричества, – проворчал он. – Его отключили на время ремонта. Единственная подключенная розетка находится на стене со стороны двора. Длины провода хватит, но розетка на наружной стене.
