— Руки вверх! — заорала я, выставляя перед собойчеренок швабры.
Братья-садисты переглянулись, недоуменно, типа, что это завша там орет, но руки от сумки оторвали. Я, окрыленная успехом, заорала ещегромче и в этот раз без дрожи в голосе:
— Вверх, говорю!
Они послушно вытянули свои пятерни, наверняка, надеясь, чтоя потеряю бдительность от их сговорчивости. Но я была начеку. Отшвырнув нелепуюшвабру, я вынула баллончик, вытянула его, демонстрируя надпись, и продолжиластращать:
— Это вам не «Черемуха», это настоящийнервно-паралитический газ, как прысну, мало не покажется. А это, — явыставила перед собой сотовый, — телефон и палец мой лежит на курке… накнопке…кнопке включения. Шаг в мою сторону, я тут же звоню Геркулесову.
Санин с Маниным переглянулись и еще выше подняли руки. А ястояла, как агент ФБР из американского фильма, (кажется из «Молчания ягнят) наполусогнутых, резко поворачивалась то в одну, то в другую сторону, выставлялато телефон, то баллончик, сипло дышала: и была похожа на перепуганную курицу(точно, как Клариса Старлинг).
— Тебе, Лель, чего? — не выдержал моегомельтешения Санин.
— Засадить вас, садюги, за решетку.
— Ну зачем же так? Может, договоримся? — огорчилсяМанин.
— Чтобы вы меня… — я хотела изобразить, как он чиркнетмне ножичком по горлу, но руки были заняты, по этому я ограничиласьсвистком. — Чтобы вы меня фьють.
— А ты против что ли? — удивился Санин.
— А вы думаете, что я так хочу умереть в расцветелет? — истерически захохотала я.
— Чего? — спросили они хором и оба вытаращились наменя.
— Что там? В сумке что, спрашиваю?
— Ты, наверное, сама догадалась, — замямлил одиниз них, не помню какой.
— Догадалась, поэтому звоню в милицию.
— Треть твоя! — в панике заверещал Манин.
Мои глаза полезли из орбит. Мало того, что они решили меняподкупить, так они еще в качестве взятки мне треть мертвой бабы пытаютсявтюхать!
— Не нужна мне треть!
— Половина!? — возмутились они хором. — Такэто же грабеж!
Мне все это до чертиков надоело. Я решила больше с ними нецеремониться, и, убедившись наглядно в том, что в сумке именно труп, — вчем я, естественно, не сомневалась — вызывать наряд милиции.
— А ну открывайте сумку! Быстро!
Они подчинились.
— А теперь отошли к забору! Руки за голову! —продолжала срывать голос ваша покорная слуга.
Они отошли, даже руки закинули за голову, как было велено. Яже аккуратненько, шажок к шажку, подошла к баулу, не переставая следить однимглазом за арестованными. Мне было страшно. До жути. Я уже представила, как,заглянув в прорезь сумки, увижу пустые глаза жертвы, ее отрезанные руки,вспоротый живот, весь покрытый запекшейся кровью. Как пахнет со дна гниением…
Я подошла. Стараясь не дышать, заглянула.
Красное! Кровь! Ма-ма-а! — чуть было не заорала я, ночто-то меня остановило. И это что-то имело форму старого дисплея, с торчащимиво все стороны красными проводами. Зачем это им? И где труп? Где отрезаннаяголова и обрубленные руки? Я пошире распахнула сумку, даже, замирая ототвращения, порылась в ней, но… Детали, микросхемы, провода и больше ничего.
— Что это? — сипло спросила я.
— Будто не знаешь, — опасливо обернувшись,пробормотал Санин. — Сама же…
— А где остальное?
— Больше ничего нет, — растерялся Манин. —Все здесь.
— Но что это?
Они переминались с ноги на ногу, боясь подойти. Они даже рукиз-за головы не убирали. Вот до чего я их напугала.
— Да хорош истуканами стоять, подите сюда.
Братья-электроники робко подошли и почтительно встали рядом.Они молчали, а я тем более. Я онемела от своей глупости. Надо же обычное ворьепринять за убийц. Ну не дура ли я?
Санин тем временем наклонился над сумкой и вынул одну издесятка микросхем:
— Вот разъемы, 3 долларов штука, вот конденсаторы, —он ткнул в яркие пуговки на плате, — 5 долларов грамм, тут еще платинычуть чуть, палладия, серебра. Но все это надо выпаивать, а это сложно, по этомуна половину не рассчитывай.
— И на сколько тут? — я ошарашено обвела взглядомсодержимое сумки. Мне показалось, что в ней миллионы.
— Не больше чем на 500 долларов, — поспешнодоложил Манин и так хитро зыркнул на друга, что мне сразу стало ясно, что менянадувают. — Так что твои 150.
— 165, — грозно поправила я.
— Хорошо, 165. И только после реализации.
— Лады, — согласилась я, чем очень обрадовалахитрющих близнецов. Я, конечно, понимала, что мне не доплачивают, как минимум,половину, но торговаться мне не хотелось, мне необходимо было поговорить с нимио другом. — Ребята, это ведь не первая ваша кража?
— Какая кража? — искренне удивились они. — Мыберем то, что никому не нужно…
— Хорошо, хорошо, не будем спорить из-за терминологии.Это ваше заимствование не первое?
— Тебе что и с тех сделок процент нужен? — обалдевот моей мнимой жадности, вскрикнули они.
— Господи, дай мне терпения! — я порывисто воздаларуки к небесам. — Я хочу узнать, как вы награбленное, то естьзаимствованное, вытаскивали. Не через забор же перекидывали?
— Нет. Не перекидывали, — Манин хитро подмигнул и,схватив меня за руку, поволок к забору.
Я дала себя притащить, хотя сначала не понимала зачем. Нокогда цементное ограждение было перед поим носом, я поняла. В том месте, гдезабор смыкался с заброшенной будкой, на боку которой еще виднелись полу стертыебуквы «Огнеопасно — газ!», цемент обкрошился, а на самом стыке даже вывалилсяглыбами из ограждения, от чего стена, всегда казавшаяся нам, нихлоровцам,монолитной, приобрела заметную брешь. Мы ее не замечали не только потому, чтоникогда не подходили к заброшенной будке, но и потому, что премудрыеворы-электроники дыру усердно маскировали и с той и другой стороны листамипоржавевшего железа.
— И кто об этой лазейке знает? — полюбопытствовалая, пытаясь в нее пролезть.
— Никто, — отрапортовали они, с интересом наблюдаяза тем, как моя грудная клетка застревает в щели.
— Точно? — прохрипела я и протиснулась, таки, вдыру.
— Точно, — тут Санин замялся. — А, может, ине точно. Дыра существует давно, это мы ее только полгода назад обнаружили. Атак о ней кто-нибудь из старейших работников мог знать.
— А кто-то мог так же, как и мы, случайнонатолкнуться, — поник Манин. Но тут же встрепенулся. — Но это врядли. Иначе через нее весь бы институт вынесли.
