О, Боже... Закрыв глаза, я медленно втянула в себя воздух, чувствуя, как сила растекается по мне, как свет. Она бурлила вокруг нас, а потом я ощутила, как эта сила столкнулась с другой силой — силой Ривер. Это было похоже на внезапную встречу двух древних потоков. У меня нет слов, чтобы передать свои ощущения. Представьте, что вы купаетесь в потоке света, это будет самое точное. Качаетесь на волнах жизни и радости.
Все мои страхи исчезли. Если сравнить это с моими прежними ощущениями, то можно сказать, что сейчас я находилась на самом пике той чудесной стадии, за которой обычно наступала неизбежная смерть надежды, ужасное крушение счастья и тьмы, подобная тысяче черных чешуйчатых насекомых, которые вдруг выползали откуда-то из-под земли, полностью скрывая солнце. Следом приходили боль, рвота и самое черное отчаяние.
Но Ривер снова запела и, закрыв глаза, стала чертить новые знаки на моем лбу, глазах, на щеках. Она провела руками по моим плечам, дотронулась до коленей.
Постепенно напряжение покинуло меня — я была готова к боли, но боль все не наступала. Я была семенем, раскрывшимся под землей, тянущимся к теплу и свету. И в то же время я сама была светом и теплом, и это было... восхитительно.
Я понаслаждалась еще немного, а потом почувствовала, как магия начала медленно угасать. Если бы я могла схватить ее руками, я бы отчаянно вцепилась в нее, чтобы удержать. Но магия уходила прочь, как мощный отлив, стремящийся вновь слиться с океаном.
Я открыла глаза. Медленно, почти сонно Ривер подняла веки. Мне показалось, будто она посмотрела на меня вопросительно, почти с испугом. Затем она медленно оглядела меня с ног до головы и довольно улыбнулась.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Ривер.
Я провела краткую проверку системы.
— Вообще-то неплохо, — с искренним удивлением признала я. — Устала. Расслабилась. Жалею, что все ушло.
— Это очень хороший этап, — сказала Ривер, потягиваясь. — Ничего не ушло. Так всегда бывает. Сила внутри тебя, ты заперла ее там. Так всегда поступают Тахти, не забыла? Запереть силу в себе очень трудно, это требует контроля и мастерства. Этому нужно много и упорно учиться. Без заклинания, обуздавшего и подчинившего твою энергию, тебя бы сейчас снова начало выворачивать наизнанку. Но теперь ты знаешь, что этого можно избежать.
Я даже не знала, что думать об этом. Сначала меня охватил краткий восторг — возможно, мое решение не было очередной идиотской ошибкой, может быть, дело все-таки того стоило, и я смогу когда-нибудь научиться всему этому...
Но я тут же погасила все эти надежды, напомнив себе, что со мной все равно не может случиться ничего хорошего.
Ривер вздохнула.
— Я все равно заставлю тебя в это поверить, — сказала она, поднимаясь на ноги.
— Мое лицо вовсе не похоже на книгу! — буркнула я, тоже вставая. Честно сказать, я чувствовала себя так, словно как следует позанималась йогой, а потом еще пробежала марафон.
— Еще как похоже, — заверила Ривер, открывая наши круги.
Я помогла ей собрать камни, потом оглядела комнату, чтобы убедиться, что мы ничего не забыли. Внезапно я увидела перед собой лицо — чужое лицо — и, охнув, выронила камни.
Ривер, обернувшись, схватила меня за руку.
— Что с тобой?
Не в силах вымолвить ни слова, я указала на незнакомое лицо, призрачно белевшее в темном окне. Я разинула рот, но не могла произнести ни звука. Потом, инстинктивно рухнула на пол, съежившись в комок, чтобы спрятаться.
Бросившись ко мне, Ривер обхватила меня рукой за плечи. Лицо ее было встревоженным и смеющимся одновременно.
— Там кто-то в окошке, — просипела я. — Как призрак.
Она кивнула и убрала волосы с моего лица.
— Да, как призрак.
Я молча уставилась на нее.
Ривер достала из комода еще одно зеркальце и поднесла к моему лицу.
Призрак. Этим призраком была я.
Ком застрял у меня в горле. Я села на пол, не в силах оторвать глаз от зеркала. Ривер снова убрала волосы с моего лица.
Мои волосы теперь были белыми, как лен, вся чернота бесследно исчезла. Челка отросла так, что ее можно было заправить за уши, а острые, торчавшие во все стороны прядки, разгладились, поскольку я больше не укладывала их гелем, не взбивала и не ставила. Мои глаза были темными, как северное зимнее небо. Зато щеки округлились и засияли румянцем. Никакой черной подводки на глазах, никакой темно-красной помады.
Я выглядела как девчонка. Нормальная, здоровая девчонка.
— Я не такая, — прошептала я. — И никогда не была такой.
— Была, конечно же была! — тихо ответила Ривер. Она стояла на коленях рядом со мной, так что наши ноги соприкасались. И держала руку у меня на плече.
Я сглотнула, и мне показалось, будто я пытаюсь проглотить один из камней, которые недавно выронила на пол.
Ну да. Конечно. Была. Только очень-очень-очень давно.
— Сунна, ты выходишь замуж за Асмундура Олафсона, — ни с того ни с сего сказала моя приемная мать, продолжая месить тесто в большой деревянной кадке.
Я так удивилась, что расплескала воду из ковша прямо на выскобленный деревянный стол.
— Что?
— Твой pabbi[13]сговорился с Олафом Паллсоном, — продолжала она. — Ты выходишь замуж в эту laugardagur[14].
Я молча смотрела на нее, но она не поднимала на меня глаз.
Тогда я вытерла тряпкой лужу и продолжила разливать воду по кружкам. Олаф Паллсон держал овец и жил за две фермы от нас. Кажется, я видела Асмундура Олафсона пару раз, на ярмарке. Он был высокий и светловолосый, но я совершенно не помнила его лица.
Поскольку я продолжала молчать, моя приемная мать оставила тесто и посмотрела на меня.
— Сунна, тебе шестнадцать. Большинство девушек твоего возраста уже замужем, многие стали матерями. Асмундур хороший парень, и он старший сын, а значит, унаследует отцовскую ферму.
— Я не хочу замуж, — зачем-то сказала я, хотя прекрасно понимала, что у меня нет выбора.
— Сунна, — она вытерла руки о фартук. Моей мачехе было не больше тридцати пяти лет. — Сунна, у нас с отцом шесть ртов, которые надо кормить.
Я кивнула, взяла пустое ведро и пошла к колодцу. Им было нелегко взять меня в семью, но я старалась быть полезной, ухаживая за малышами и помогая маме по дому. Эти шесть лет были для меня передышкой.
После трех дней проливного весеннего дождя суббота выдалась ясной и солнечной. Было еще холодно, но дни потихоньку прибывали, и месяца через два должно было наступить летнее тепло.
