Мы уселись в пижонскую спортивную машину режиссера (он был за рулем, Орехов с сумкой для ноутбука устроился на пассажирском сиденье, а мы с Настей разместились сзади). Ведущий пребывал в приподнятом настроении, подпевал радио и весело улыбался. Вчера у меня вдруг «проснулся» некоторый интеллект, и Сергей Орехов не сомневался в своих выдающихся педагогических способностях. Я тоже всячески демонстрировала якобы распирающее меня счастье и все время болтала с перманентно унылой консультантшей.
– Настя, а мне платье красивое привезут?
– Красивое!
– А какого цвета?
– Будет выбор.
– Мне бы покороче. А макияж ты мне будешь делать?
– Я.
– А ты умеешь? Может, надо было потренироваться?
– Не надо.
– А когда меня по телевизору покажут?
– На следующей неделе.
Орехов вдруг расстегнул сумку с ноутбуком, и я замерла.
Едва слышный треск включаемого компа, загружается «винда», пиликает привычная мелодия, Орехов щелкает по клавишам, и…
– Да что это? Что это с ним? Ничего не понимаю, экран стал серым. Неужели видеокарта легла? Странно, он же новый совсем…
– С видеокартой, – режиссер на секунду оторвал взгляд от дороги, – все о’кей, видишь, монитор же горит. Это ты вирус цапанул.
Я вытянула шею и изумленно воскликнула:
– Вирус? Как этот компьютер может вирусом заболеть, это же не человек. Хотя я смотрела передачу про свиной грипп…
– Меньше надо девок на сайте знакомств снимать! – вдруг нервно выкрикнула Настя и уставилась в окошко.
– Настя?! Да ты офигела! Какие девки? Достала ты меня уже своей ревностью! Что ты наделала?!
– Я ничего не наделала. Это ты наделал! Или, точнее, не наделал!
Хорошенькое личико девушки стало очень расстроенным, чтобы не разреветься, она закусила губу.
А я гнусно радовалась, стараясь, конечно, не подавать вида. Как кстати мне этот их явно неудачный служебный роман!
– Там столько информации, записи, фотоархив, – сокрушался Орехов. – Я ведь ничего, кроме информационных сайтов, на нем не открывал. Наверное, это все-таки в ноуте что-то сломалось.
– Успокойся, – режиссер резко поддал газу, ловко перестраивая автомобиль в соседний ряд. – Отдашь в техотдел, все тебе исправят. А информация на жестком диске все равно сохранится.
«Ничего там не сохранится, – мысленно возразила я, стараясь придать лицу постный, скорбный вид. – Юрик у меня молодец. Он свое дело знает…»
Когда мы приехали в телецентр, Орехову на мобильный кто-то позвонил. Как я поняла по разговору, приглашенная для участия певица уже находится в «Останкине» и готова к съемке. Ведущий провел меня в какую-то комнату, напоминающую парикмахерский салон, там быстро нанес на лицо тональный крем, взлохматил волосы гелем и, вместе с режиссером, наверное, отправился в студию.
А я следующий час была куклой, которую одевали, красили, причесывали и даже поили кофе.
– Сейчас там Сережа запишет певицу, а потом тебя. Главное, не думай о камерах, – науськивала меня Настя безжизненным голосом. – Просто чувствуй себя свободно, как вчера, ты уже умеешь хорошо говорить. Все будет отлично.
– Главное – сказать родным про передачу. Когда меня по телевизору покажут?
– На следующей неделе. Все будет хорошо.
Я согласно кивала: хорошо, хорошо.
А по правде говоря, дела мои были хуже некуда.
Я напряженно ждала, что вот-вот сработает мой замечательный план. Но ничего не происходило.
Неужели я опять просчиталась? Мне казалось, что я все так складно придумала. Значит, ошиблась. И меня ждет тюрьма…
Когда я была готова разрыдаться от отчаяния, вдруг истошно заорала сирена. Звук был таким душераздирающим, что Настя выронила фен, и он сразу разлетелся на несколько частей.
– Объявляется срочная эвакуация! Просьба ко всем присутствующим немедленно покинуть помещение! Поступила информация о том, что здание заминировано!
Я вскочила со стула и бросилась к двери. Настя попыталась меня схватить за подол стильного темно-синего платья, которое сидело на мне как влитое, – но, кажется, не удержала равновесия на своих каблуках-ходулях и упала.
По коридору уже тек поток людей, услужливо направивший меня к лестнице.
Там тоже были динамики, из которых неслось громогласное:
– Объявляется срочная эвакуация! Немедленно покиньте помещение! Поступила информация о том, что здание заминировано!
Сирена выла не умолкая, динамик орал, в толпе я очень удачно протиснулась через ворота металлодетектора, потом пронеслась через холл, и вот я уже на ступеньках телецентра.
Быстрее, скорее, через дорогу!
Не обращая внимания на истошно сигналящие автомобили, я пересекла проезжую часть. Сердце стучало как сумасшедшее.
В веренице припаркованных вдоль дороги авто судорожно ищу глазами знакомую машину, ищу – но не нахожу.
Вдруг кто-то дернул меня за рукав.
– Скорее! Здесь было не припарковаться, я бросил тачку чуть дальше.
Юрик схватил меня за руку, и мы побежали. Внезапно я остановилась.
– Ты чего?
Во мне роился вихрь слов:
«Спасибо, что бы я без тебя делала, прости, люблю тебя; если хочешь, я проведу с тобой всю свою жизнь; только бы еще это было тебе нужно».
– Ты чего?!
Я просто обняла его и поцеловала.
– Машка, какая же ты все-таки дура, – Юрик оттолкнул меня, потом опять взял за руку, и мы понеслись вперед. – Нашла время нежничать!
Контуры окружающих предметов стали расплываться.
Я ревела как белуга и все еще не верила, что страшный сон закончился и все осталось позади…
* * *
– Чудная ты, Машка, – улыбнулся Юрик, притормаживая на красный сигнал светофора. – То плачешь, то смеешься.
– Это от счастья, – всхлипнула я и поцеловала его гладко выбритую, вкусно пахнущую лосьоном щеку. – У меня было много-много проблем. А теперь много-много счастья.
– Ты – стерва. Когда-нибудь я откручу тебе твою красивую башку.
– Не открутишь.
– Это почему же?
– Повода больше не будет.
– Надеюсь. Вообще-то я волновался.
– Прости.
– Твоя мама сказала, что ты в выездной фотошколе. Я, как дурень, нашел тот пансионат. Приперся, понимаешь ли…
– Прости.
– Я Катьке звонил, я не знал, что и подумать.
– Прости.
