Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Сталин был, несомненно, готов участвовать в диалоге, но в диалоге равных, победителей в войне против нацистской Германия. Даже значительно позже он оставался заинтересованным в таком диалоге, что нашло отражение в его разумном подходе к послевоенным договоренностям о Финляндии и Австрии. Красная армия в установленном порядке вышла из этих стран, не оставляя каких-либо коммунистических режимов.
Не Сталин, а Трумэн в 1945 году (и впоследствии тоже) не выразил заинтересованности в диалоге между равными. С ядерной пистолетом у бедра американский президент не считал, что он должен относиться к «кремлевским парням», у которых не было такого супероружия, как себе равным. «Американские лидеры излучали самодовольство и унижали Россию», – писал Гэбриэл Колко, – [И] они отказались вести какие-либо серьезные переговоры просто потому, что, будучи уверенными в себе хозяевами экономической и военной державы, Соединенные Штаты считали, что они в конечном счете могут в одиночку определять мировой порядок»334.
С советской точки зрения «атомная дипломатия» Америки была ядерным шантажом. Хотя первоначально Сталин действовал сдержанно, в конечном счете он отказался подчиниться этому шантажу, так что Трумэн так и не смог пожать плоды своей ядерной политики. Во-первых, советский лидер вскоре узнал, что уступки в Восточной Европе лишь приведут к эскалации американских требований и что Вашингтон успокоится только на одностороннем и безоговорочном выводе советских войск из таких стран, как Польша и Венгрия, что было, конечно же, неприемлемо. Вопреки общепринятому в эпоху «холодной войны» мнению, переговоры о выводе Красной армии из занятых ею стран, оставляющие капиталистическую социально-экономическую структуру нетронутой, на самом деле были приемлемы для Сталина. Это было четко продемонстрировано на примере Финляндии. Эта страна, которая воевала против СССР на стороне фашистской Германии, не стала советским сателлитом, потому что, как подчеркивает финскоий исследователь Юсси Ханхимяки, была согласована сделка, в результате которой Советский Союз достиг того, чего он хоте, а именно «безопасности для советской северо-западной границы и, в частности, гарантий, что эта страна никогда больше не будет использоваться в качестве базы для нападения на СССР». Что касается американцев, пишет Ханхимяки, они «полагали, что, если они будут слишком агрессивно выдвигать требования в отношении Финляндии, это только приведет к включению Финляндии в ряды стран народной демократии». Случай с Финляндией демонстрирует, что вести бизнес со Сталиным было возможно. Что касается Польши и остальной Восточной Европы, то здесь администрация Трумэна – самоуверенная со своим «ядерным пистолетом» – повела себя слишком агрессивно и не обеспечила советские требования о безопасности, что и привело к включению этих стран в ряды советских сателлитов335. Во-вторых, после того как у советских стратегов было время, чтобы осмыслить уроки Хиросимы и Нагасаки, они, как и некоторые западные военные аналитики, отказались поверить, что война может быть выиграна исключительно в воздухе, даже с помощью атомной бомбы. Сталин и его генералы пришли к выводу, что лучшая защита против ядерной угрозы состоит в том, чтобы Красная армия находилась как можно ближе к американским силам на освобожденных и (или) оккупированных территориях Восточной и Центральной Европы. В этих условиях американским бомбардировщикам придется не только проделать очень долгий путь, прежде чем они могут сбрасывать бомбы на сам СССР, но и в случае нападения на войска Красной армии они неизбежно также поставят под угрозу свои собственные войска. Это означало, что Красная армия приступила к укреплению демаркационной линии между оккупационными зонами западных союзников и самих Советов.
В 1944 и 1945 году Сталин не инициировал почти никаких социальных или политических изменений в странах, которые были освобождены Красной армией, включая Венгрию, Румынию и советскую зону оккупации Германии, и он даже допускал там некоторую антисоветскую и антикоммунистическую деятельность. (В Румынии летом 1945 года, например, антисоветскую агитацию вели король Михаил и другие лидеры, с чем Москва была готова примириться). Все это быстро изменилось под давлением американской ядерной дипломатии. Коммунистические и безоговорочно просоветские режимы были установлены везде, и терпимость к оппозиции прекратилась.
Только в это время, то есть в конце 1945 года, «железный занавес» опустился между Штеттином на Балтийском море и Триестом на Адриатическом море. Это выражение впервые было использовано Черчиллем 5 марта 1946 года во время его выступления в Фултоне, городе в родном штате Трумэна, Миссури. Это было в некотором роде подходящее место, потому что без атомной дипломатии Трумэна Европа, возможно, никогда и не оказалась бы разделенной железным занавесом336.
Глава 19
Полезный новый «враг»
Холодная война, которая продлится почти полвека и вынудит мир жить под угрозой возможной ядерной войны, началась, когда американские лидеры посчитали, что с помощью ядерной бомбы они смогут навязать свою волю Советам. Скоро стало очевидно, что атомная дипломатия Вашингтона не принесет желаемых результатов. Однако концепция «холодной войны» оказалась полезной для американской правящей элиты в других отношениях. Вряд ли можно было объяснить американской общественности и западным европейцам, что новый конфликт с Советами был вызван политикой Вашингтона. Гораздо удобнее было возложить всю вину на Кремль, место, откуда якобы ведут свое происхождение вообще все агрессивные намерения.
До этого момента Советы изображались как героические союзники в «крестовом походе» против нацизма. Теперь пришло время превратить СССР в грозное пугало для «свободного мира», потому что американская правящая элита рассчитывала получить значительные выгоды от такой метаморфозы. Враждебный Советский Союз отныне стал гораздо более полезным, чем Советский Союз – союзник. Во-первых, таким образом можно было в самой Америке дискредитировать как «неамериканских» предателей не только горстку коммунистов, но также – и это было гораздо важнее – многочисленных американцев с более или менее левыми радикальными убеждениями. Во-вторых, существование якобы враждебного СССР оправдывало также титанические «оборонные» расходы, которые помогали поддерживать «процветание» экономики страны также и после войны. Эти два важных момента заслуживают нашего внимания.
Несмотря на свои многие недостатки, СССР, или, по крайней мере, идеализированная его версия, функционировали до войны в качестве источника вдохновения и надежды не только для относительно небольшого числа американских коммунистов, но и для профсоюзных лидеров и радикальных и прогрессивных граждан США, то есть для определенного числа американцев, которых нельзя недооценивать и которые мечтали об определенной левой социально-экономической альтернативе печально известной жесткой капиталистической системе своей страны. Кроме того, государство большевиков выдержало страшное испытание нацистской атаки, и после Сталинграда промышленные и военные успехи Советов были более чем впечатляющими. Эти успехи смогли продемонстрировать жизнеспособность и достоинства эксперимента большевиков и повысили престиж и популярность Советского Союза среди американского населения. Распространению позитивного имиджа СССР также значительно способствовало во время войны американское правительство, средства массовой информации и Голливуд, как мы уже видели. В любом случае успех Советов поднимал дух различного рода левых радикалов и профсоюзных активистов.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
