Бердяеву еще многое хотелось добавить, но он просто ушел, громко хлопнув дверью. Скоро за ним ушли и все остальные, во дворе остались Вершинин и Суворовцев.
– Хорошо ты сказал, – немного помолчав, сказал Вершинин. – Только я не понял. Нет, со мной-то понятно, я просто хочу убить их. За мою семью – за дочь, за жену. А тебе зачем это надо? Ты зачем этим занимаешься?
– Можешь назвать это карьерой, – слегка усмехнулся Суворовцев. – Я просто делаю дело. Называй это как угодно. Да, я карьерист и не вижу в этом ничего зазорного. Мы с тобой зашли уже далеко. Так что всех, кого нет, помянем позже. Что делаем дальше, давай решим, – перешел он на шепот, наклонившись почти к самому уху Вершинина. – Вот что я думаю. Смерть Николаенко и ребят – это звенья одной цепи. Мы не имеем права облажаться с Шуваловым. Он сейчас – наша единственная зацепка. Я попробую через своих найти его адрес. Но мы должны всем своим видом показать, что перестали им интересоваться. Есть подозрение, что за нами кто-то постоянно ведет слежку. Даже сейчас.
– Ты с кем говорил о Николаенко?
– С Бердяевым. И, думаю, кто-то нас подслушивал.
– Значит, в нашем Управлении есть крыса?
– Я уже в этом не сомневаюсь.
– Займи денег, – сказал вдруг Вершинин, – надо помириться с коллективом.
– Пошли, – ободряюще хлопнул Вершинина по плечу Суворовцев, и они направились к запасному выходу.
– Возьмите меня с собой. – От разбитой машины отделилась чья-то тень. Это был Опер.
– Конечно, возьмем. Только надень бронежилет, – сказал Вершинин и незаметно подмигнул Суворовцеву.
* * *
...Вершинин «принял на грудь» уже достаточно, чтобы, наконец, взять слово. Здесь собрались почти все сотрудники, за исключением начальства, конечно. Собрались – чтобы помянуть погибших товарищей. Пригласил всех Вершинин, он же и угощал.
– Чокаться не будем. – Язык уже плохо слушался бывшего заместителя начальника, он прокашлялся и продолжил: – Братья, простите меня, если что не так. Я за вас жизнь отдам. Больше мне сказать нечего. – Залпом выпил рюмку водки и грузно опустился на стул.
К нему подошел Суворовцев, сел рядом на свободный стул и спросил:
– Я принес деньги. Сколько тебе?
– Сколько есть, – тихо ответил Вершинин и показал на стол: – За все это я должен заплатить, я, понимаешь.
Суворовцев вынул из кармана тонкую пачку денег и положил ему их в карман.
– Тут хватит. Слушай, адрес Шувалова я нашел. Не спрашивай как, долго рассказывать. Надо срочно с ним встречаться, можем не успеть.
– Понял тебя, – кивнул головой Вершинин. – Ба! Какие люди?!
К ним грациозной, но нетрезвой походкой шла молодая симпатичная женщина, знакомая сотрудница из секретариата.
– Суворовцев, денег ему не занимай. Он их не возвращает.
– Плачу за всех! – с пьяным вызовом объявил Вершинин.
– О! – Секретарша крепко вцепилась Суворовцеву в руку. – Пригласите меня потанцевать, пан майор.
– С огромным удовольствием. – Суворовцев встал со стула, щелкнул каблуками и удалился с дамой.
Все уже были навеселе. Кто-то лихо отплясывал, кто-то заразительно смеялся, одним словом, как это бывает в России, главная и печальная причина, собравшая всех в этом кафе, постепенно ушла куда-то в тень, а со временем и вовсе забылась. Может, это, отчасти, и правильно. Жизнь вовсю брала свое. Жизнь продолжалась.
Опер сидел за столом, спиртного не пил и по-прежнему был в бронежилете.
– Опер, а чего ты в бронике? – весело спросил кто-то из сотрудников.
– Вообще-то, не знаю, как вы, а я на задании. Сегодня здесь назначена крутая разборка. Смотрю я на вас и поражаюсь вашей беспечности. Почему вы без бронежилетов? Вам что, Вершинин ничего не сказал? – Хотя говорил он тихо, его услышали все, и за столом воцарилось молчание. Опер обвел всех взглядом и дурашливо улыбнулся: – Шутка.
– Ты что, обалдел?! Ну и шуточки! – облегченно зашумел стол.
– Опер, скажи, а за что Вершинина отстранили от занимаемой? – спросила подсевшая к нему секретарша.
– За излишнюю бдительность.
– Как это? – неподдельно удивилась она.
– Он одну гражданочку с большим животом задержал. Видишь ли, ему показалось, что для беременной он слишком огромный. Вершинин решил, что ее живот – это контейнер для наркотиков, и начал на нее давить.
– Ужас какой!
– Ну, не в прямом, конечно, смысле, а в смысле дознания. С пристрастием.
– И что?
– Родила. Назвали Опером.
– Придурки! – обиделась секретарша и тут же расхохоталась.
Уже после полуночи хорошо подвыпившая компания сотрудников Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков начала потихоньку расходиться. Вершинина, который был «в лоскуты», сопровождали двое сотрудников потрезвее. На предложение последних поехать домой тот отказался, заявив, что его дом – это кабинет, после чего Вершинина погрузили в машину и отправили спать в Управление.
В отличие от своего товарища, Суворовцев стоял на ногах тверже, и все-таки в гостиницу он поехал в компании секретарши и Опера в бронежилете. Честно исполняя порученное ему задание, Опер проводил своего начальника до самого номера. Когда же он собрался уходить, Суворовцев, незаметно для женщины, неожиданно схватил его за рукав.
– Стой здесь. Будешь меня прикрывать, – и вслед за секретаршей вошел в номер.
Дверь захлопнулась, и Опер, верный своему долгу, остался в коридоре один.
* * *
Все. Теперь – только успеть к Шувалову. Поговорив с ним, думаю, я буду готов не просто действовать, а действовать наверняка.
Нужно предать свету предпочитающего тень.
Она милая девушка, эта секретарша. Милая, веселая, с красивыми ногами. Но, увы, мне нравится другая. Кажется.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Занималось утро нового дня. Встреча с Шуваловым была назначена в это раннее время на Карловом мосту. Тот опаздывал, и у Вершинина появилась замечательная возможность увидеть Прагу, где он был впервые.
– Сказочный город, – глубоко вдохнул он свежего воздуха. – Хорошо, что Сан Саныч обосновался здесь, а не где-нибудь в Жмеринке. А то так бы и не довелось мне здесь побывать.
– Хорошо, что у тебя оказался заграничный паспорт, иначе стоял бы я здесь один, – усмехнулся Суворовцев и потер пальцами виски. Голову после вчерашнего неприятно ломило.
– А ты уже бывал здесь?
– Бывал.
– Много раз?
– Много. Тебе что, спросить больше не о чем? Скажи лучше, ты вчера чисто ушел?
– Чисто. Чище некуда. – Вершинин посмотрел куда-то в сторону. – Кажется, это он.
