Книга Селфи на фоне санкций - Анна Пейчева

Как ни странно, я и вправду наслаждалась размеренной сельской жизнью. Свежий воздух, горячее (благодаря микроволновке) питание, трудотерапия. Ну и поцелуи на десерт.

Не буду утомлять вас банальными описаниями опьяняющего счастья, в котором я плескалась, как дорвавшийся до воды бегемот. Блаженный туман заполнял голову какой-то ватой. Я с трудом удерживала себя, чтобы не звонить Васе по тридцать-сорок раз на дню.

Нечто подобное происходит, когда покупаешь новую машину. Ты просто не можешь заставить себя вылезти из-за руля. Тебе нравится в ней абсолютно всё: ядовитый запах пластика, который кажется тебе бодрящим; рык двигателя, когда газуешь на светофоре, с превосходством поглядывая на окружающих водителей; даже та вмятина на заднем бампере, которая появилась в результате твоего неудачного выезда из автосалона, не слишком тебя расстраивает, ведь мятая машина не интересна угонщикам.

Васины минусы лишь подчеркивали его плюсы. Недостаток образования с лихвой компенсировался природным умом. Откровенность, которую придирчивый церемониймейстер мог бы, пожалуй, назвать невоспитанностью, освежала, как ледяной мохито в запотевшем хайболе, увенчанном веточкой мяты, в жаркий июльский день.

Тем временем, после последнего приступа аномального тепла, погода радикально испортилась. Пока я расцветала, природа увядала. Петербургская осень наконец сорвала свою миловидную маску. Недели шли, и вот уже Васе пришлось вставать на пятнадцать минут раньше, чтобы перед работой успеть расчистить от снега свою машину, почти каждую ночь парковавшуюся у моей калитки. Зима на Северо-Западе началась, как обычно, в первых числах ноября.

Температура воздуха резко упала, и так же резко взлетел доллар. "Американец" взлетел так высоко, что вам понадобился бы телескоп, чтобы разглядеть его в стратосфере. Рубль, который в сентябре и октябре медленно катился по наклонной, в начале ноября рухнул в бездонную пропасть. Мои сбережения – деньги от продажи квартиры, переведенные по бесценному (в прямом смысле) совету Василия в хрустящие зеленые бумажки, – удвоились. Однако удвоилась и стоимость товаров в магазинах, торгующих импортными товарами – в том числе бытовой техникой.

У российской экономики началась паническая атака – совсем как у меня когда-то. Рыночный пульс застучал, министерство финансов бросилось проводить стресс-тесты. Лихорадка охватила всю страну, в том числе и Петербург.

В том, что народ запаниковал, я убедилась, отправившись в торговый центр в поисках какого-никакого, хоть самого завалящего крема для лица. Мой Saint Tropez Minerals кончился совсем. Я намеревалась зайти в магазин косметики, однако моё внимание привлекла гигантская бесформенная очередь, выплескивающаяся из магазина бытовой техники и растекающаяся по всему торговому комплексу. С трудом подобравшись поближе к бурлящему входу, я разглядела внутри настоящее столпотворение.

– Ах ты зараза! Это моя кофеварка! – визжала женщина, похожая на разъяренную библиотекаршу, которая пришла утром на работу и обнаружила, что все ее книги до единой украдены.

– Еще чего! Моя! Моя кофеварка! – орала в ответ ее вульгарная соперница, вырывая из рук "библиотекарши" поцарапанный аппарат для приготовления кофе.

– Да я полгода на неё копила! Теперь всё дорожает, вообще не смогу ее купить! Не отдам! – пыхтела "библиотекарша", ловко изворачиваясь и от души кусая конкурентку за предплечье. Та со стоном сдалась.

Рядом двое растрёпанных пожилых мужчин вцепились в телевизор диагональю тридцать два дюйма. Ревели какие-то дети. Кричали измотанные, вспотевшие продавцы. Кассы печатали километровые чеки. На месте встраиваемых варочных поверхностей и духовок зияли дыры. Холодильники были залеплены наклейками "Продано".

После кипящего центра бытовой техники атмосфера магазина косметики поражала своим спокойствием. Могильным холодом веяло от пустых полок. Кричащими здесь были только многочисленные плакаты, рекламирующие "Нашу Машу". Изольда, она же Клавдия, сверкала своими искусственными зубами с каждой стены.

– Есть у вас крем для лица? – обратилась я к равнодушной продавщице.

– Талон, – сквозь зубы процедила она.

– В каком смысле "талон"? – оторопела я.

– Девушка, мы косметикой теперь только по талонам торгуем, "Наша Маша" в дефиците, а другая запрещена! Вы что из деревни, что ли? – продавщица окатила меня презрением.

– Вообще-то действительно из деревни, – согласилась я. – А скажите, где эти талоны можно приобрести?

– На предприятиях их выдают, понятно? И только по блату.

Из торгового комплекса я вернулась в полном смятении. И не только из-за полного провала своей бьюти-миссии – несговорчивая продавщица так и не согласилась продать мне крем без талона, даже за двойную, тройную цену.

Гораздо больше я беспокоилась из-за угрозы, нависшей над моим проектом по ремонту дачи. Позвольте, где же я теперь возьму бытовую технику для кухни? Может, я должна сейчас стоять в этой адской очереди? Разве могут все эти люди, оккупировавшие магазин, ошибаться? Сотни человек, и все неправы?

Кроме того, не наступил ли подходящий момент для обмена моих долларов обратно в рубли? Курс сейчас был самым высоким за всю историю России. Карпе дием, как говорили древние.

Целый день я была вся на нервах, потом решилась поговорить с Васей. Мы заканчивали собирать королевскую – нет, императорскую – кровать в спальне. Шкаф, две тумбочки и комод уже стояли по своим местам, ожидая, когда в них разложат вещи. Я решила, что момент для разговора вполне подходящий – абрикосовая спальня настраивала на позитивный лад.

– Вась, послушай, – несмело начала я, собирая из изогнутых дощечек решетчатое основание кровати. – Как ты думаешь, не пора ли мне пойти в банк и забрать свои доллары? Ты посмотри, какой сейчас выгодный курс. Ему теперь одна дорога – только вниз.