– Я только не понимаю, почему с ней?
Я знаю, о ком она. Мэдди возвращается к этой теме весь вечер, пытаясь подступиться к вопросу с разных сторон.
– Мы ведь жили в Риме. Там множество роскошных итальянок, он бы мог их трахать, а выбирал ее. Где логика?
Я молчу. Ей нужно выговориться. Сильнее всего ее ранит двойное предательство.
– Посмотри на меня, Уолтер. Я ведь не совсем урод для своего возраста, да? Сиськи пока не очень отвисли. Попа подтянутая, и ушей у нее пока нет.
– Ты красивая, Мэдди. Можешь не волноваться.
– Тогда по какому поводу мне волноваться?
– Поводов нет.
Она улыбается и накрывает мою руку своей ладонью.
– Спасибо, Уолтер. Милый Уолтер. Ты всегда находился рядом.
– И всегда буду.
Она снова похлопывает меня по руке:
– Знаешь, по-моему я напилась.
– Есть немного.
– Мне, наверное, надо лечь.
– Дельная мысль.
Мэдди пытается встать и спотыкается.
– Ножки не держат, – говорит она, широко улыбаясь. – Знаешь, я сама по лестнице не поднимусь.
Я встаю, она обнимает меня за шею. Я не намного выше ее. Пять футов одиннадцать дюймов в удачной обуви.
– Ты как?
– Нормально, только не уходи, а то я плюхнусь плашмя.
Я помогаю ей подняться по лестнице в спальню. Она смеется:
– Хочу писать. Жди здесь.
Я помогаю Мэдди зайти в ванную, откуда она выходит через несколько минут под звук воды в бачке.
– Уже лучше, – хихикает Мэдди. – Можно баиньки.
Я откидываю покрывало, и она падает на кровать.
– Сними с меня туфли, Уолтер!
Я снимаю с нее туфли. Она расстегивает брюки.
– А теперь штаны.
– Я не думаю…
– Не будь занудой. Уложи меня как надо. Меня можно немного побаловать, я заслужила, нет?
Меня переполняет интимность происходящего. Я смотрю в сторону, стаскивая с нее брюки, осознавая свои желания. И все-таки не могу не заметить полоску белья, прежде чем Мэдди убирает ноги под одеяло.
– Дать тебе воды? – спрашиваю я.
– Да, пожалуйста.
Я иду в ванную и возвращаюсь со стаканом воды. Мэдди еще не спит.
– Вертолеты, – говорит она. – Черт. У меня с колледжа не было вертолетов.
– Ляг на спину и поставь одну ногу на пол, – советую я.
Она так и делает.
– Да, лучше. Ох, нет. Меня сейчас вырвет.
Мэдди встает, отталкивает меня и плетется в ванную, хлопнув дверью. Я жду пару минут, потом стучу.
– Ты жива?
Я слышу, как она спускает воду и стонет. Обеспокоенный, я открываю дверь. Мэдди свернулась вокруг унитаза.
– Я, наверное, буду ночевать тут.
Мне эта идея не нравится.
– Нет, не будешь. Идем.
– Я останусь здесь.
– Честное слово, не останешься. Я отказываюсь тебя оставлять в таком положении.
Я беру Мэдди за плечи и пытаюсь поднять на ноги, но она слишком тяжелая. Или я недостаточно сильный. Мэдди остается на полу.
– На полу я тебя не оставлю!
– И что ты сделаешь?
Я помню ее выходки с детства. Она стоит на верхней ветке, грозится прыгнуть, а я умоляю ее спуститься вниз. Однажды Мэдди прыгнула и сломала ногу. Мне пришлось бежать домой за помощью. Роберт отнес ее на руках в дом, пока Женевьева вызывала «Скорую».
– Ты ведешь себя глупо, – вздыхаю я. – Не будешь же ты спать на полу в ванной?
– Буду. Очень удобно.
– Так нельзя.
– Можно. Смотри.
– Я тебе не позволю. Что подумает Джонни?
– Фу, ты скучный, Уолтер. Уолтер-зануда.
Это было больно. Поглядите на нее. Лежит неподвижно, пьяная, на полу. Она бросила мне вызов. Или по крайней мере я так понял. Я не мог ее оставить в таком виде. В конце концов, я же за нее отвечаю, разве нет?
Поэтому я снова пытаюсь ее поднять.
– О, Уолтер, – издевается Мэдди. – Да ты мужик!
– Заткнись! И помоги мне.
К моему удивлению, Мэдди позволяет себя поднять. Она не толстая, но большая, бывшая спортсменка, и весит больше, чем я предполагал. Я с усилием ставлю ее на ноги. Мэдди смеется, пока я веду ее обратно в постель.
– Попытайся поспать, – говорю я и выключаю свет. – Хорошо?
– Не очень, – бормочет она.
– Я могу что-нибудь еще сделать?
– Можешь. Не уходи.
Она протягивает ко мне руку. Я беру ее.
– Хорошо, – произношу я, садясь в кресло у кровати. – Я подожду, пока ты не заснешь.
– Нет, не там. Иди сюда, – говорит Мэдди, хлопая по кровати, и ее рука болтается.
– Я…
– Пожалуйста. Мне надо, чтобы меня обнимали.
– Ну ладно.
Я сажусь на кровать, со стороны Гарри, без сомнения, и снимаю ботинки, а потом ложусь, полностью одетый. Мэдди прижимается ко мне, просовывает голову мне под руку и устраивается у меня на груди.
– Так лучше, – шепчет она. – Вертолетов нет.
К моему ужасу, Мэдди начинает меня целовать. Не ласково, даже не нежно. Грубо, раскрывая мне рот языком. От нее пахнет рвотой. Руки скользят по моему телу. Изумленный, я отвечаю на поцелуй. В конце концов, не каждый день с тобой происходит то, о чем ты мечтал почти всю жизнь. Сколько ночей я представлял, как это происходит? Ее губы на моих, слитые в общем наслаждении?
Но все не так. Это не то, о чем я мечтал. Дело не в том, что у нее пахнет изо рта, просто все это неправильно. Я пытаюсь встать. Мэдди пьяна. Это не любовь, а что-то грубое. Я хотел, чтобы была музыка и лепестки роз.
– Мне лучше уйти, – тихо произношу я, пытаясь расцепить ее руки.
– Нет. Не уходи, – шепчет Мэдди, прижимаясь щекой к моей.
Я чувствую ее руку у себя на ремне.
– Займись со мной любовью, Уолтер. Пожалуйста. Если ты не захочешь, я буду думать, что меня никто не любит. Пожалуйста. Ради меня.
Меня разрывает на части. Чувствую себя классическим героем, в котором борются желание и добродетель. Я ничего не могу с собой поделать.
– Я знаю, ты хочешь остаться, – говорит Мэдди, целуя меня.
И я остаюсь.
Весна
1
Проходят недели. По утрам становится теплее. Чем яснее видишь мир, тем более он реален. Скоро будет светло по вечерам. Земля обновится.
