Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
И Росси, и Сикорский усиливают нас как систему – хотя в первом случае это: система – государство, а во втором – национальность.
Товарища Сталина никто давно не воспринимает как грузина (да еще захватившего русский престол): государственное, русско-имперско-коммунистическое значение его личности несравненно главнее такой на его фоне мелочи, как грузинская национальность. Она даже вообще перестала восприниматься национальностью, а стала не более чем происхождением. Ну, индивидуальной особенностью.
Если еврей стал чемпионом мира по шахматам, скрипке или ядерной физике – он нам, в общем, симпатичен. Наш. Победил по каким-то объективным критериям, оказался лучшим, эта лучшесть в нашу пользу. Дать ему пряник, медаль и не обижать. Здесь у нас ничего не отнято (нет, ну раз он честно оказался лучше всех), а только прибавлено.
12-A. Смешанный брак. Они принадлежат к разным нациям, при этом любят друг друга и отлично живут. Хотя каждый продолжает недолюбливать народ другого.
Или – «у меня есть друг-еврей (армянин, чеченец, негр, араб), так он хороший, хотя вообще в основном они конечно того… ну, плоховаты».
То есть. Перевод человека (в твоем восприятии, твоих личных отношениях) из одной системы в другую. Из системы нации в более для тебя близкую, важную, конкретную системы твоей семьи или круга твоих друзей. Как бы он свой, просто другого происхождения, что маловажно.
Это ничего не меняет. Кошка может выкормить крысят и иметь их за членов своей семьи – что не помешает ей ловить прочих крыс и даже пытаться кормить ими свою семью.
13. Теперь представим себе, что весь Кремль занят грузинами. Крутыми и гениальными. Мы интернационалисты, но мысли зашевелятся разные.
Они между собой говорят по-грузински. Если и нет, то их вполне логично в этом подозревать. Пьют грузинские вина. Может, больше водку трескают, но ведь и грузинские вина иногда. Женаты на грузинках – может, не все, но хоть кто-то. И внешность у них грузинская. Ребята, а чего это грузины нами правят, вообще-то? Умные? А мы что, идиоты?
Вот теперь, похоже, никуда не денешься от обращения к еврейскому вопросу, поскольку из всех национальных вопросов он какой-то самый навязчивый.
14. Плотно сидят! Пианисты, финансисты, доктора, профессора, театральные критики – и долго будешь искать трактористов и дворников.
Национализм – это когда одной национальности не всегда и не поголовно нравится, что на их исторической территории теплые места в изрядной степени заняты другой национальностью.
Вопрос: а может это нравиться? Или быть безразлично?
Ответ – см. выше: пп. 10–11. Не может.
Мы можем говорить о морали и справедливости. О пользе дела и о честных равных шансах для каждого. Но мы не можем переделать психологию человека.
15. Давным-давно, в одном далеком королевстве, приходит группа и говорит: можно, мы у вас поживем? А на фига? А мы будем налоги платить, любую работу делать, вреда от нас никакого, а польза все же будет. Ну, живите. Только у нас своя религия. М-да? Ну ладно. И язык свой. Ну, ясно. И одежда традиционная. Ваше дело. И обычаи. Пожалуйста. Только вот что, ребята: земли вам не будет – на всех не напасешься, лишней нет. И равных прав не будет – чужие как-никак. И на профессии запрет: конкуренции нам не надо. И т. д. – дела известные.
В результате: чужие в доме.
Во-первых потому, что сами хотели. Талмуд цементировал еврейский народ, верность религии и обычаям позволяла ему не исчезнуть, не раствориться в окружающих.
Во-вторых потому, что любому народу потребен враг – не только внешний, но и внутренний. В образе которого персонифицируется причина разных неурядиц. Чтоб в случае беды не своей головой биться об стену, этот позыв человеку неприятен и от него пользы не предвидится – а по другой голове колышком наладить, глядишь что и поправится. Засуха, мор – ищи ведьму, ищи колдуна, жги их, проклятых; или жертву духам выбирай промеж своих. А если есть чужие – любому ведь ясно, что вредить чужие станут, своим-то и незачем: бей жидов, они казну обокрали, народ споили, кровь христианских младенцев выцедили и мор навели (читай Библию, это еще Моисей с египтянами сотворил).
В результате: если бить зайца – он выучится спички зажигать и на барабане играть.
Сунуть человека с младенчества на райский южный остров, где можно о пропитании не заботиться – и вырастет расслабленный полинезиец, получающий удовольствие от своей нехитрой приятной обеспеченности туземец.
А сунуть туда, где необходимо каждый день напрягаться, чтоб не сдохнуть в нищете, и защиты ждать неоткуда, и получишь ты все в последнюю очередь, и чтоб сравняться с другими – надо явственно показать все преимущества, и приходится быть умнее, и хитрее, и трудолюбивее, и выносливее… Короче, залог высоких спортивных результатов – постоянные тренировки с максимальными нагрузками, плюс сознание того, что деваться тебе больше некуда, а слабые и неспособные вольны подыхать, что и делают.
Века борьбы за выживание и генетического отбора – и вот вам чемпионы по выживанию.
И вот вам шутка эпохи демократии: «Нельзя предоставлять всем людям равные права, потому что первыми ими воспользуются евреи».
16. Замкнутый круг – а если хотите, диалектика: евреев не любят, потому что они активно проходят наверх в лучших местах – и под давлением этой нелюбви формируются характеры, способные проходить наверх в лучших местах.
17. И однако главная причина не в «национальной зависти», а в функционировании опознавательной системы «свой – чужой» и потребности в объединении через противопоставление себя другой группе. Если, скажем, в Забайкалье русские дети дразнят бурятских детей – то они им отнюдь не завидуют, а себя считают лучше во всем.
18. Состоящая из людей система переделывает внешнюю среду, противостоит внешней среде, структурирует себя и осознает себя в противопоставление внешней среде. Мы – и ландшафт, мы – и стихии, мы – и животные, мы – и Вселенная.
Нация – вид системы.
Национализм – вид противостояния системы тому, что вне ее.
19. Бывали времена жесточайшей расовой и национальной дискриминации. Поскольку человек всегда меняет положение вещей, подвластное ему, с одного на другое (присущее стремление всегда изменять бытие), то сегодня мы имеем другую крайность: иногда даже простое упоминание о национальных различиях, даже упоминание самого факта национальных различий – в цивилизованном обществе может быть сочтено национализмом и осуждено.
Основной процент преступности в благополучнейшей Швеции дают выходцы из Африки и Азии, а также югославы и поляки. Упоминать о каких бы то ни было национальных моментах в связи с преступностью там запрещено: это национализм.
Нельзя вот так прямо говорить, что традиционно бандитские кварталы американских мегаполисов – исключительно негритянские и пуэрториканские.
Нельзя говорить, что часто группы курдских и турецких подростков в немецких городах ведут себя просто провоцирующе.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
