Я попросил его оставить меня в покое, чтобы я мог сосредоточиться на подготовке к Олимпиаде.
Он этого не сделал.
Я сказал ему, что собираюсь приобрести футболки, на которых было бы написано: «ЗАТКНИСЬ И ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ». Вскоре после этого он заявился с коробкой, в которой были две футболки с этой надписью. Одна из них предназначалась мне, другая – ему. Я хотел, чтобы это было моим посланием ему, он же сделал это нашим посланием всем остальным. Это показывает, как Джон воспринимал сам себя: как исключительную личность, стоящую выше других. По его мнению, он был выше критики, являлся принцем крови и мог делать все, что ему вздумается.
Я еще никогда не был так деморализован, как в середине мая на отборочных соревнованиях на Олимпиаду в Топике, штат Канзас. В финале Майк Шитс победил меня удержанием. Это было мое первое поражение на национальном уровне за последние пять лет.
На заключительном этапе олимпийского отбора по «нокаут-системе», который проходил в следующем месяце в Пенсаколе, штат Флорида, я был «посеян» вторым после Шитса. В каждой весовой категории участвовали по шесть борцов; после двух поражений претендент на место в Олимпийской сборной выбывал.
В первой схватке по системе «лучший из трех» я вел во встрече с чемпионом Национальной ассоциации студенческого спорта Рико Чиппарелли со счетом 5:0, но это не отражало моего морального настроя, точнее, его отсутствия. Рико собрался и нанес мне поражение с разгромным счетом 16:8, причем мне было совершенно все равно. Я чувствовал себя опустошенным и был готов завершить свою спортивную карьеру. Если общение с типами наподобие Джона Дюпона было единственным способом обеспечивать мне участие в соревнованиях, то я больше уже не мог этого продолжать. Я вернулся в свой номер в отеле, принял решение отказаться от своего дальнейшего участия в турнире и заказал себе кучу еды.
Ко мне в номер пришел Хэл Майлс. Это был единственный человек, который приехал во Флориду исключительно ради меня, и у нас был долгий, серьезный разговор. Он сказал мне, что я должен перестать думать о рефери. Судьям не нравился мой стиль. Я уходил в глухую оборону, а затем «взрывался» и атаковал соперников, и по ряду причин в большинстве случаев судьи были настроены против меня. В тот вечер я был крайне зол и находился в подавленном состоянии, и Хэл внимательно выслушивал меня, пока я изливал перед ним свою душу. Больше всего мне помогло не то, что он говорил мне, а то, что, как он показал мне, он был там ради меня, что не имело значения, выиграю я или проиграю. Это помогло мне привести свои мысли и чувства в порядок.
Я больше никого, кроме Хэла, не стал посвящать в свои планы завершить спортивную карьеру. Однако с учетом своего проигрыша Рико я мог провести схватку с Шитсом за право оказаться в сборной на Олимпиаде, только одержав верх над Рико во второй схватке прямо на следующий день. Готовясь к этим схваткам, я пересмотрел свои борцовские принципы. Если уж это последний турнир, который я провожу у себя дома, то я впервые буду бороться так, как хочу, и пусть судьи идут к черту. Я был готов хватать соперников за пах и превращать схватки в настоящую драку, не считаясь с возможными предупреждениями судей, которые могут быть настроены против меня, сколько угодно.
«Если я собираюсь остаться в памяти американцев, – думал я, – то пусть они запомнят мою технику и мой спортивный уровень».
Я дважды тушировал Рико, один раз – за секунду до окончания схватки, и пошел на взвешивание.
У меня был перевес на пять с половиной килограммов!
В тот короткий промежуток времени, когда я принял решение отказаться от своего дальнейшего участия в турнире и вообще завершить свою спортивную карьеру, я слишком опрометчиво навалился на еду, заказанную в номер. И теперь у меня было только девяносто минут, чтобы привести свой вес в норму. Шитс взвешивался после меня. Должно быть, у него была полная уверенность в том, что с учетом моей дисквалификации он уже практически включен в состав сборной.
Первые полкило я просто отрыгнул. Затем я натянул четыре спортивных костюма и как сумасшедший прыгнул на велотренажер. В моем распоряжении было девяносто минут. Все это время рядом со мной был Дэйв, который подбадривал меня и побуждал отработать по полной. Чтобы я мог освежаться, не принимая никаких напитков, он укладывал мне в ноздри куски льда.
Я прошел на официальное взвешивание за десять секунд до истечения контрольного срока. Как мне затем рассказали, когда Шитс, сидя в ресторане, узнал, что я согнал вес до нормы, он выплюнул то, что ел. Мне еще никогда не приходилось столько сгонять в столь короткое время.
На следующий день я одержал над Майком убедительную победу со счетом по периодам 6:2 и 13:1, и итог финальной схватки подтвердил и мне самому, и борцовскому сообществу, насколько вырос мой уровень. Дэйв в весовой категории до 74 килограммов проиграл в финале Кенни Мэнди, трехкратному чемпиону Панамериканских игр в штате Оклахома, который на Олимпийских играх 1988 года выиграет золото. Андре проиграл в весовой категории до 68 килограммов Нэйту Карру, трехкратному чемпиону Национальной ассоциации студенческого спорта из штата Айова и в конечном итоге стал бронзовым призером в Сеуле.
Мы с Брюсом Баумгартнером были единственными американцами – участниками Олимпиады 1984 года, которые прошли квалификационный отбор в сборную для участия в Олимпиаде 1988 года. Тренер Джим Хамфри заявил, что будет разочарован, если наша команда не привезет из Сеула пять золотых медалей. Он рассчитывал на то, что одну из них привезу я. Мы получили только две, а я занял шестое место. После Олимпиады я завершил свою спортивную карьеру. Фактически я оставил ее еще до завершения Игр.
Я выиграл в первых пяти отборочных схватках, одержав победу, среди прочих, над борцами, занявшими на предыдущем чемпионате мира второе, четвертое и пятое места.
Я начал с победы над Александром Наневым, своим соперником по этой идиотской двусторонней встрече, организованной Дюпоном. Счет был 4:0, несмотря на то, что я повредил правое колено. Затем я весьма продуманно провел схватку с Рейнером Триком. Она была остановлена за минуту с небольшим до окончания второго периода при счете 16:1 в мою пользу.
На второй день первый период моей схватки с Анджеем Ражомским из Польши завершился вничью 0:0, но затем я поднажал и победил со счетом 8:1. Затем я тушировал Виктора Кодея из Нигерии за минуту и 41 секунду. Причем туше я провел, уже ведя со счетом 5:0. В тот же вечер я тушировал Ханса Гстёттнера из ГДР за две минуты и две секунды и, таким образом, повел на турнире со счетом 5:0.
На следующий день, который был предпоследним днем Олимпийских игр 1988 года и последним днем моей борцовской карьеры, я проиграл Александру Тамбовцеву из СССР со счетом 3:7. В полуфинале моим соперником был Некни Генчалл из Турции. Имея одно поражение, я тем не менее мог продолжать бороться и рассчитывать на золотую медаль.
Но я не сделал этого. Я просто не захотел.
Я всегда говорил, что для меня было важно завершить свою спортивную карьеру крупной победой. Вот почему, когда я был выпускником Оклахомского университета, я не мог позволить себе проиграть на чемпионате Национальной ассоциации студенческого спорта в последний год своего обучения. Но в тот день на Олимпиаде, когда я задумался над тем, как мне придется жить дальше, если я не стану победителем и, таким образом, двукратным золотым медалистом, мне представился только один вариант, который был хуже поражения.
