— У нас было право на труд, а теперь у нас право на труп, — пробует пошутить Ильгиз. Никто не смеется. Чтобы понять, насколько это не смешно, нужно, наверное, увидеть страшный сон. Например, такой. Вас и еще 2000 человек увольняют с работы, выходного пособия не платят, работать не разрешают, да и негде. Все это происходит в городе с населением 40 тысяч человек и экономикой, полностью завязанной на угледобыче. Кроме шахт здесь есть только бюджетники, органы власти, работники ЖКХ и мелкий бизнес. Вы перестаете ходить в магазин, платить за квартиру. У вас жена и дети, которые хотят есть. Огорода нет — кругом вечная мерзлота. Собственных денег, чтобы уехать в другой город, — ноль. Занять уже не у кого. А вон еще директор, сука, идет, улыбается. Задушил бы собственными руками. А почему «бы»? Звонит будильник. Слава богу, это не со мной.
«Непросто плыть в соляной кислоте»
Гендиректор ОАО «Интауголь» Вадим Ларин — молодой высококлассный менеджер. Он работал в США и Европе в нефтяной отрасли, металлургии, авиации. В Инте ни для кого не секрет, что он ставленник «Северстали». Ларин — человек новой формации, он действует по новым принципам, главный из которых — не предпринимать никаких действий, которые не увеличивают прибыль предприятия. Он первым из всех интинских угольных «генералов» отменил прием шахтеров по личным вопросам. Потому что считает: в бизнесе цифры говорят точнее людей.
— Шахты, — говорит мне Ларин, — закрываются по очень простой причине — они убыточны. Котельные и ГРЭС переходят с угля на газ, спрос с каждым годом падает, и чтобы его удовлетворить, нам теперь не нужны четыре шахты, достаточно двух. Вторая причина — себестоимость угля на ликвидируемых шахтах стала запредельно высокой. Чтобы разрабатывать новые лавы, нужны такие вложения, которых дальнейшая добыча не окупит. Государство угольную промышленность не дотирует. Так что выбор у нас простой: работать либо ради прибыли и платить зарплату, либо ради людей, но зарплату не платить. Понятно, что наше решение вызывает массу социальных проблем, но альтернативы нет никакой.
— А почему не получается произвести ликвидацию цивилизованно: вот вам трудовая книжка, вот деньги, вот квартиры на «материке», до свидания?
— Проблема в том, что «Интауголь» — государственная компания. Контрольный пакет акций находится в федеральной собственности. И поэтому механизм ликвидации здесь сложный и долгий. Чтобы государственные средства на социальные выплаты пришли из бюджета, они должны быть утверждены Минфином. Для этого необходим целый ряд подписей под технико-экономическим обоснованием на разработку проекта ликвидации — в том числе подпись мэра Инты Владимира Шахтина. А он несколько месяцев отказывался это сделать. Согласился только 7 июня — после личного вмешательства полпреда президента в Северо-Западном федеральном округе Ильи Клебанова. Из-за этого мы не смогли закончить все процедуры с Минфином во втором квартале, и теперь шахтеры вряд ли получат деньги раньше июля-августа.
— Почему нельзя было сделать все это, не закрывая шахт, а людей увольнять лишь тогда, когда будут деньги?
— Я повторяю: шахты убыточны. Мы не можем работать себе в убыток.
У менеджера Ларина накануне моего визита побывал следователь прокуратуры. По поводу задержки выплат. Навестил он и мэра Инты Шахтина. По тому же поводу. Мне пришлось заверять Владимира Ильича, что наши визиты никак не связаны. Шахтин мне поверил.
— Ларин говорит, что в сложившейся ситуации виноваты вы.
— Я просто единственный, кто серьезно отнесся к своей подписи. Сначала я пытался спасти шахты, потом — хотя бы людей.
— А что, шахты можно спасти?
— Я считаю, что можно. Еще в конце прошлого года это можно было сделать с минимальными затратами. Но с тех пор, по распоряжению Ларина, оборудование с «Капитальной» и «Западной-бис» было переброшено на другие шахты либо продано на металлолом. Теперь, чтобы спасти эти шахты, в них нужно инвестировать около миллиарда рублей. Но это все равно почти в девять раз меньше, чем нужно на их закрытие, — если считать, что вместе с каждым шахтером придется переселять на материк еще троих бюджетников, которые окажутся без работы. Мое предложение отвергли. Тогда я выдвинул простое требование: хорошо, ликвидируйте, но деньги вперед. Почему шахтеры должны несколько месяцев ждать расчета? Это противоречит трудовому законодательству. А если нас опять обманут, то крайним окажусь я. И тогда жители Инты придут ко мне и скажут… Да ничего они не скажут, а просто проломят голову, и все. Город уже сейчас расколот на два лагеря, а если не будет изменений к лучшему, здесь начнется гражданская война, и не факт, что все, кто ее сейчас развязывают, успеют убежать.
— В конце концов вы подписали необходимые для ликвидации бумаги. Значит, получили какие-то гарантии?
— Я получил честное слово полпреда президента в Северо-Западном федеральном округе Ильи Клебанова, сказанное в присутствии главы Республики Коми. Но на самом деле мне просто выкрутили руки. Непросто плыть в соляной кислоте. Если бы я и дальше стал упорствовать, они просто нашли бы способ обойтись без моей подписи. Они ведь и ликвидацию начинать не имели права: когда Ларин подписывал это решение, он даже гендиректором еще не был, он исполнял обязанности по доверенности.
— Вы говорите: они. Это кто? Ларин?
— Ларин — человек «Северстали». Он был официально рекомендован этой компанией. А вообще проблема «Интаугля» в том, что это государственная компания, которой уже давно распоряжается частный капитал. Причем все время разный. В прошлом году — один. В этом — другой. Кто будет распоряжаться в следующем, не знаю.
«Россия — это тоже такая большая Инта. Все серьезные люди живут в ней одной ногой»
Последние два года истории ОАО «Интауголь» действительно связаны с двумя крупными финансово-промышленными структурами — Сибирской угольной энергетической компанией (СУЭК) и «Северсталь-Ресурсом». Вот как описывает появление в Инте сибиряков депутат местного Законодательного собрания Михаил Зыков: «Прилетает «Як-40» с надписью «СУЭК» на борту. Оттуда выходит президент республики Владимир Торлопов и еще какой-то молодой человек. Президент знакомит: «Вот нашел вам инвестора, президент СУЭКа Олег Мисевра, прошу любить и жаловать». Потом СУЭК покупает 25 процентов акций «Интаугля», обещает в будущем выкупить остальные. Четыре месяца они тут работали, а точнее — просто покупали по агентскому договору интинский уголь. Причем цена была снижена с рыночных 370 рублей за тонну до 260 рублей.
— Мы с директором «Интаугля» Павловым не раз писали об этом республиканским властям, — рассказал мне бывший замдиректора «Интаугля» по экономике Андрей Ситкарев. — Только бесполезно. Власти были на стороне СУЭКа. Возможно, они надеялись на то, что эта компания станет долгосрочным инвестором. Но в итоге государственная компания «Интауголь» потеряла около 80 миллионов рублей, шахтеры получили огромную задержку по зарплате, а СУЭК в июле прошлого года просто не стала продлевать договор на поставку угля и исчезла. Потом была прокурорская проверка, но она ничего не обнаружила: хозяйствующие субъекты имеют право сами устанавливать те цены, какие считают нужными.
