Я подумал, что Земляная имеет в виду Бориса Абрамовича, а оказывается — Николая Степановича. У этого Березовского, в отличие от того, не так много добра, но тоже хватает-. Агентство исследования скважин, журнал «Каротажник» и часть акций «Поморнефтегеофизики». У Николая Степановича реакция на события вокруг дома 126 по Новоторжской улице уже перешла из стадии депрессии в стадию истеричную. Услышав мой вопрос, Николай Степанович расхохотался как ребенок, — «Я уже про эту фирму слышу сегодня раз в тридцатый! Последний раз — от работников налоговой инспекции. Они сами сюда приходили, тоже ее искали и только руками разводили от удивления. Не знаю, может, у себя в бумагах найдут. Я купил? Правда? Ой, как хорошо!
«Учись, придурок, а то так и будешь всю жизнь наркотиками торговать»
Мне удалось дозвониться до начальника налоговой инспекции города Николая Морозова. Он адресовал меня в областное управление. Замначальника областной налоговой инспекции Владимир Федулов был предельно краток: «Ничего не знаю. Сами сейчас выясняем. Без комментариев». — «А налог со сделки эта фирма заплатит?» — «Этот вопрос требует специального изучения», — обтекаемо ответил Федулов. И повесил трубку.
Последний шанс — визит в НПП «ГЕРС». Это самый крупный осколок ВНИИГИК, офис этого предприятия находится на улице Чайковского. Директора нет — в выходные вдруг ушел в отпуск. Один заместитель уехал в Москву. Второй, Владимир Лебедев, слава богу, на месте. Но и он только разводит руками.
— В понедельник по городу пошли слухи, что один из ваших акционеров — «Сургутнефтегаз». Напрашиваются выводы.
— Нас перепутали с «Тверьнефтепродуктом». Они в соседнем здании. А у нас «Сургутнефтегаз» — лишь один из заказчиков. Но «Тверьнефтепродукт» уж точно никакого отношения к этому зданию не имеет. Не мучайте людей.
Снова еду на Новоторжскую. Контрольный обход. Исследую каждый метр здания — тщетно. Внимательно оглядываю фасад. О! Объявление на водосточной трубе: «Юридическое управление «Александров-холдинг»… Регистрация предприятий, готовые фирмы… Работа с долгами. Недорого, быстро». Звоню. Регистрация ЗАО — 4 тысячи, ОАО — чуть подороже. Срок — 5 дней. Из документов нужна только ксерокопия паспорта гендиректора и паспортные данные владельцев. «Байкалфинансгруп»?» — на том конце провода пауза. «Первый раз слышим».
Когда я объяснил цыганке Марии, что все журналисты Москвы ищут в этом здании фирму, которая купила пятую часть российской нефти, и объяснил примерную схему, как она это сделала, Мария схватилась за голову: «Говорю я своему сыну — учись, придурок, в университете, а то так и будешь всю жизнь наркотиками торговать». А он не слушает. Пойду расскажу, как настоящие люди дела делают.
Город шахтеров стал городом таксистов, только возить некого
Июнь 2004 года, республика Коми, Инта:
В России стало одной горячей шахтерской точкой больше. Не успели завершиться акции протеста горняков Ростовской области, Хакасии и Приморья, требовавших выплат задолженности по зарплате, как бессрочную голодовку начали бывшие шахтеры города Инта, что в Республике Коми. На двух из четырех шахт объединения «Интауголь» — «Западной-бис» и «Капитальной» — запущен процесс ликвидации предприятий. На улице без средств к существованию уже оказались 1375 интинцев, а к концу года эта цифра может достигнуть 2000 человек. Углекопы не против ликвидации шахт, но требуют, чтобы это происходило цивилизованными методами. Руководство ОАО «Интауголь», которое сегодня контролируется ОАО «Северсталь», уволило шахтеров, не обеспечив выплаты долгов по зарплате, не выдав выходного пособия. А государство, в свою очередь, тянет с положенным переселением шахтеров на «материк». Абсурд ситуации, в которой оказались интинцы, в том, что они не имеют права устроиться на другую работу. Как только они это сделают, они лишатся права на переселение.
«Ну, здравствуй, быдло!»
Клеть с шахтерами несется вниз по стволу 140 метров. Выходишь из клети и идешь пешком два с половиной километра по штреку. Со сводов льет вода, уже через километр спецовка становится влажной. Жуткий сквозняк: система вентиляции гонит по шахте холодный воздух со скоростью 8–10 метров в секунду. Когда два с половиной километра заканчиваются, садишься на подвесную жердочку канатной дороги и, поджав ноги до ушей, едешь вниз еще километра полтора. Без движения на сквозняке тело коченеет. Там, где кончается канатка, кто-то написал на стене мелом: «Ну, здравствуй, быдло».
Над нами 300 метров земной коры.
В лаве, где идет забой, вместо сквозняка — черная пыль, грохот угледобывающего комбайна, лязг конвейера с углем и постоянный страх поскользнуться и угодить рукой, ногой, а то и всем телом в какой-нибудь механизм. Здесь шахтеры вкалывают каждый день по 6 часов. За это им платят 6000 рублей в месяц.
Так обстоит дело на шахте «Интинская» — ее и еще одну, «Восточную», пока закрывать не собираются. Но шахтеры своему счастью не рады. Они знают: пройдет два-три месяца — и их старинные друзья с «Капитальной» и «Западной-бис» будут «чистить» их квартиры, а дети старинных друзей начнут грабить на улице их детей. Тогда друзьям придется бить морду и сдавать их за грабеж в милицию. Впрочем, грабежом дело может не ограничиться, да и милиции в Инте будет поменьше, чем уволенных горняков. Шахтерам с «Интинской» и «Восточной» просто страшно. Бывшим шахтерам «Западной-бис» и «Капитальной» — еще страшнее, особенно «Западной-бис». На «Капитальной» сокращения прошли в начале июня, и люди еще не успели прочувствовать, что, собственно, с ними произошло. А «западенцы» сидят без денег уже четвертый месяц. Именно они и начали голодовку. Первые трое голодающих — Сергей Калашников, Андрей Никитин и Ильгиз Фахретдинов.
«Нас начали увольнять еще с февраля, — рассказывает Фахретдинов. — Обещали в течение 10 дней после увольнения выплатить все задолженности, зарплату за шесть месяцев вперед, а у кого достаточно стажа — в течение двух-трех лет предоставить квартиру в Центральной России и средства на переезд. Мы с Андреем молодые, нам квартира не светит, поэтому мы сразу стали искать работу. Нашли в Воркуте, тоже на шахтах. Туда пять часов на поезде, но что делать, жить как-то надо. Вернулись в Инту за обещанными деньгами, чтобы снять жилье в Воркуте. А нам говорят: «Денег нет». Будут, говорят, через две недели. Ждем. Нету. Опять обещают через две недели. Опять нету. А у нас семьи, у меня ребенок, у Андрея двое, мы, естественно, все больше влезаем в долги, уже и билет до Воркуты купить не на что, а денег все нет. Работу теряем, находим другую — на железной дороге, станция Сивая Маска, это в трех часах отсюда. Но там нужно 700 рублей, чтобы медкомиссию пройти. А где их взять?»
Сереге Калашникову — еще хуже.
Он выработал стаж, дающий право на переселение за государственный счет в Центральную Россию. В этом его счастье, и в этом же ужас. Дело в том, что действующий закон о Северах дает Сереге право на жилье на «материке» только в том случае, если с момента ликвидации предприятия до предоставления квартиры он не устроится ни на какую другую работу. Год, два, а может, и три ему придется сидеть без постоянной работы и ждать, когда государство найдет средства на его переселение. «Пока мы впятером живем на зарплату жены, но ее хватает только на еду, — рассказывает Серега. — Что дальше?! Я умею работать. Но я никогда не сталкивался с тем, что мне вообще отказывают в праве на труд. И в таком положении в Инте оказалось больше тысячи человек. Я хочу сказать — не знаю кому, но громко: не прижимайте нас к стенке, это может плохо кончиться».
