Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
К концу марта положение в котле стало катастрофическим. Участились случаи самоубийств и перехода на сторону противника. Жуков начал предпринимать более энергичные меры для оказания помощи окруженным. В ночь на 2 апреля фронтовая авиация доставила на полевой аэродром 33-й армии довольно много грузов. Назад «Дугласы» вывозили тяжелораненых. В те же дни Жуков телеграфировал генералу Голубеву:
«Приказ тов. Сталина об очистке тылов Ефремова к 27.03.1942 года Вами не выполнен в срок, установленный к 30.03.1942 года. Сегодня 02.04, а у Вас абсолютно нет никаких успехов. Видимо, вместо энергичного и добросовестного выполнения приказа в армии крепко укоренилась система лживых заверений и невыполнений поставленных задач. Военный совет армии и командиры всех степеней в армии обязаны точно и беспрекословно выполнять поставленные задачи в назначенные сроки. Если это у Вас не делается, то это только свидетельствует об отстутствии элементарных основ дисциплины и полной потере чувства ответственности. Более какой-либо другой армии, фронт Вам оказывает помощь пополнением и боеприпасами, но Вы вместо разумного и бережного отношения к людям, боеприпасам подходите к этому исключительно легкомысленно и расточительно: для 5 гв. сд было дано 3500 человек пополнения. Вы умудрились за шесть дней боя потерять 2370 человек, не добившись никакого результата.
За невыполнение поставленной приказом тов. Сталина задачи объявляю Вам выговор и предупреждаю, что, если в течение ближайших трех дней задача не будет выполнена, я поставлю перед тов. Сталиным вопрос от отстранении Вас от командования армией»[111].
Почти за месяц до этого Ефремов, видя бесперспективность усилий 43-й армии по деблокаде его группировки, обратился в Москву к начальнику Главного политуправления Л. З. Мехлису. Вскоре получил от члена Военного совета Западного фронта Хохлова шифрограмму следующего содержания:
«Вы жалуетесь в Москву на Голубева, на то, что он якобы плохо дерется и до сих пор не открыл Вам коммуникации, просите Мехлиса воздействовать на Голубева. Первое: оценку Голубеву и 43-й армии может дать только Военный совет фронта, главком и Ставка, а не сосед. Второе: 43-я армия действовала и действует лучше 33-й армии, что касается Голубева, мы также его ценим очень высоко. Следствие показывает: не Голубев виноват в том, что противник вышел на тылы 33-й армии, а Военный совет и штаб 33-й армии, оставивший только 90 человек без артиллерии и минометов на прикрытие своих тыловых путей, которые при появлении противника разбежались…
К сожалению, Вяземская группа 33-й армии до сих пор ни на один шаг не сдвинулась и это осложняет обстановку для Голубева на правом фланге.
Голубеву направлена категорическая задача в ближайшие 1–2 дня с Вами соединиться. Это, видимо, 43-й будет сделано, если только Вы не будете врагу сдавать своих тыловых путей. Боеприпасов по мере возможности Вам будем подбрасывать. Пошлите своих людей к Жабо и согласуйте с ним свои действия».
Судя по стилю, это были слова самого Жукова. Хохлов их только подписал.
Сосед-то как раз и может дать оценку соседу, потому что приходится драться плечом к плечу. Хотя, по уставу, и не должен. Но вышестоящие командиры, зная эту оценку, как мне кажется, должны в первую очередь воздействовать на противника, затем – на того, кто подает признаки имитации активных действий, и только потом уже устраивать внутренние разборки и одергивать «зарвавшегося» генерала, который некорректно ведет себя по отношению к соседу.
По своему тону телефонограмма Хохлова очень напоминает телеграфные монологи бывшего начштаба Западного фронта генерала Соколовского. Новый начштаба, генерал Голушкевич, таким тоном с командармом-33 не разговаривал.
Ефремов ответил в штаб Западного фронта примерно в том же духе:
«Ни на кого я не жалуюсь, а по-большевистски сказал, что есть, и не кому-нибудь, а тов. Мехлису, что очень хочу скорейшей очистки коммуникаций 33-й армии.
Находясь под Вязьмой по Вашему приказу, я тыл никак не мог прикрыть, что Вы прекрасно понимаете – состав дивизий Вам был до выхода под Вязьму известен, как и растяжка коммуникаций 33-й армии.
Поймите, мы каждые сутки ведем бой вот уже полтора месяца почти без боеприпасов и уничтожили несколько тысяч немцев. Сами имеем три тысячи раненых. Воюем.
Не могу понять одного, как можно месяцами стоять перед какой-либо деревней, и терпеть не могу, когда свою вину сваливают на других. Эта система приносит огромнейший вред…
В последний раз Вам, как Военному совету, докладываю: положение дивизий армии тяжелое, я сделал и делаю все, чтобы врага бить и не допустить разгрома нас врагом.
Спешите дать боеприпасы, нет у нас боеприпасов».
В ответ на это Жуков отреагировал немедленно: «Вам не дано право вступать в полемику с Военным советом фронта и наводить критику на командарма-43». Ответ его выдает крайнюю степень раздражения. В нем ни слова по существу. Ни о боеприпасах, ни о помощи раненым. Такую шифрограмму в окруженную группировку легче было бы не посылать вовсе. В ней ничего существенного нет, кроме «я – начальник, ты – дурак». Чем она помогла, эта телефонограмма командующего Западным фронтом, окруженной армии этого фронта?
В остальном это был обмен монологами на равных. Это был разговор не с Хохловым. Как и под Наро-Фоминском и Вереей Ефремов разговаривал не с Соколовским. Это, как говорил Гоголь в повести «Тарас Бульба», волновались характеры сильные. «Война» с Жуковым продолжалась. Не мог Ефремов, подобно Онуприенко, поспешно склонить голову пред грозными очами комфронтом. Честь и достоинство иногда выше орденов, званий и новых назначений, дороже жизни. И обстоятельства ближайших недель подтвердят это кровью командарма-33.
Глава 14
Конники генерала Белова
Генерал Белов – генерал-легенда. Состав кавкорпуса. Бои на подступах к Вязьме. Причины неудач. Стояние под Всходами и Дорогобужем. Корпус пополняется. Оружие лежало в лесах, под снегом. Весна. Немцы проводят операцию «Ганновер». Немцы гарантируют жизнь сдавшимся политрукам. Корпус выходит на Киров. Операция «Зейдлиц»
В ходе Ржевско-Вяземской операции 1942 года 1-й гвардейский кавкорпус сыграл особую роль. Да и личность его командира, генерала Белова, тоже вызывает восхищение.
Павел Алексеевич Белов родился в 1897 году. Таким образом, он и Ефремов были одногодки. Умер в 1962 году, имея звание генерал-полковника, которое получил еще во время войны в 1944 году. Герой Советского Союза. В армии с 1918 года. Но в партию вступил не сразу, а спустя семь лет. Участник Гражданской войны. Окончил Военную академию им. Фрунзе (1933) и Высшие академические курсы (1949). Война застала его в звании генерал-майора. Воевал на Юго-Западном, Брянском, Центральном, Западном, 2-й Белорусском, 3-м и 1-м Прибалтийском, 1-м Белорусском фронтах. Командовал 2-м кавкорпусом, который вскоре получил наименование 1-го гвардейского кавкорпуса. В июне 1942 года, когда его измотанный, но все еще боеспособный корпус вышел из окружения в районе Кирова, после непродолжительного отдыха генерал Белов получил 61-ю армию и с нею прошел дорогами войны до Победы. Редкий, надо заметить, случай. После войны командовал рядом военных округов. Руководил ЦК ДОССАФ. Награжден пятью орденами Ленина, тремя – Красного Знамени, тремя орденами Суворова 1-й степени и орденом Кутузова 1-й степени. Характер имел сложный. Любил рубануть правду-матку, за что порой страдал по службе. Солдаты его любили, хотя с ними он бывал суров.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
