Почему-то прежние скульптуры, которые еще встречаются то на одном, то на другом из греческих островов, были гораздо большими по размеру и более округлыми, чем современные, словно намекая, что древние женщины были крупнее нынешних, под стать Дидамии.
— Точно не знаю, Сапфо, но ведь в полнолуние наша Сандра всегда гадает. Кажется, она уже становится веселее. Сандра даже пошутила, что надеется таким способом узнать, кому ты посвятила свое последнее стихотворение, как будто ты и без того ей не можешь сказать, — со смехом ответила Дидамия, и не понятно было, то ли она сама шутит, то ли говорит правду.
А Сапфо с радостью подумала, что слова Сандры означают, что на самом деле подруга вовсе не догадывается о Фаоне и, значит, не могла ему наговорить ничего лишнего.
Ну конечно, а значит, все домыслы относительно побега Фаона оказались полнейшей чушью.
Надо же навыдумывать столько глупостей!
Мало ли других поводов у мальчишки сбежать из дома, помимо страха перед безудержной страстью взрослой женщины!
Да столько же, сколько каждое утро собирается облаков на небе!
И Сапфо, глядя, как забавно Дидамия, изворачиваясь, принялась сама себя с силой лупить по животу и ногам, брызгая в разные стороны глиной, рассмеялась счастливым смехом человека, который начал выздоравливать.
Что и говорить, но труднее придумать болезнь более опасную и коварную, чем уязвленное женское самолюбие.
— О, Сапфо, ты сейчас похожа на глиняную вазу, которую еще не обожгли в печи и которую не успела расписать наша Глотис! — весело воскликнула Филистина. — Давай я сама нарисую на тебе какой-нибудь узор!
— Кажется, я обидела сегодня нашу Глотис, — вспомнила Сапфо. — Как ты думаешь, Филистина, она меня простит?
— Она уже тебя простила, Сапфо, — проговорила сквозь смех Филистина, выводя вокруг талии Сапфо, а потом и у себя тоже какой-то замысловатый узор. — А если бы увидела, какие вазы вылепила из нас с тобой сегодня Дидамия, то и вовсе поставила бы нас на свою полку!
Глядя на смеющуюся Филистину, Сапфо поняла, что подруга тоже еще ничего не знает о побеге Фаона.
Так пусть ни о чем не догадывается как можно дольше!
И Сапфо неожиданно от радости вскочила на ноги и начала исполнять какой-то замысловатый танец, скользя пятками по глине и чувствуя себя самым древним человеком, первой женщиной, появившейся из земли после потопа.
По преданию, когда-то очень давно Зевс, решив уничтожить всех «неправильных» людей, устроил всемирный потоп и позволил спастись на ковчеге только благочестивому сыну Прометея, по имени Девкалион, и его супруге Пирре.
Супруги к тому же быстро сумели разгадать загадку Зевса, повелевшего им бросать позади себя «останки Великой матери», то есть камни, из которых и были сотворены новые люди.
Из камней, брошенных родоначальником всех эллинов, Девкалионом, появлялись мужчины, из камней, что бросала за свою спину Пирра, — женщины.
— О, я поняла, — воскликнула Сапфо, пританцовывая и напевая. — Дидамия — это наша древняя Пирра, недаром она такая большая! Вставай, Филистина, ты тоже уже ожила из камня, и мы все — самые первые, вечные женщины!
Филистина с готовностью вскочила и тут же начала танцевать, исполняя губами какой-то мотив, а потом к подругам присоединилась и сама «прародительница» — Дидамия, которая заскользила по глине, издавая протяжные стоны и одновременно громко смеясь и смешно мыча, потому что от природы не обладала ни каплей музыкального слуха.
— Как всемилостивы наши боги, — задыхаясь, воскликнула Сапфо. — Они дарят нам то печаль, то веселье… И никогда не знаешь, что они пошлют на наши головы в следующий раз.
Но только Сапфо проговорила эти слова, как откуда-то сверху, с нечленораздельными криками на головы женщин действительно что-то посыпалось, так что подруги в ужасе закричали и закрылись руками.
А когда немного пришли в себя, то увидели перед собой Леонида и Фаона, которые сидели на дне глиняного карьера, в немом изумлении глядя на женщин.
— О, что же это? — первым пришел в себя и подал голос Фаон. — Мы услышали какие-то крики и думали, что здесь нужно кого-то спасать от волков… А тут…
— А тут лечебные, грязевые процедуры, — пояснила назидательно Дидамия, словно разговаривала сейчас с бестолковыми учениками. — А спасаться нам действительно надо, но только от ваших бесстыдных взглядов. Отвернитесь хотя бы, пока мы оденемся…
— Да, да, разумеется, — кивнул Леонид, который тем не менее не отрывал взгляда от Филистины.
— О, а я тоже хочу с вами! Можно? — воскликнул Фаон, размазывая по телу руками глину, в которой уже тоже успел перепачкаться, и припустился в пляс.
Но женщины торопливо, смущенно набрасывали на себя хитоны, а точнее, прятали свои тела в пропитанную глиной одежду.
— Сейчас мы пойдем к ручью, немного умоемся, а потом сразу — в баню, — скомандовала Дидамия подругам так буднично, что можно было подумать, будто обмазываться с ног до головы глиной и плясать на дне карьера голыми было для женщин самое привычное ежедневное занятие.
— Но откуда ты взялся, Фаон? — наконец, пришла в себя и Сапфо, поражаясь, как ловко Зевс действительно послал ей на голову самое желанное и дорогое — этого светловолосого пышнокудрого юношу.
— О, мы с Леонидом ходили на охоту! — похвалился Фаон, показывая на охотничьи принадлежности, болтающиеся у него за спиной, а потом не удержался и несколько раз дунул в охотничий рог с наконечником из слоновой кости, который дал ему на время поносить мореход. — Оказывается, наш Леонид знает особые приемы охоты на диких кабанов и оленей — он выведал их у всяких варваров! И мы поймали огромного кабана, с во-о-от такими клыками. Причем обыкновенной рыболовной сетью! Я удивился — оказывается варвары даже львов тоже ловят сетками, все равно как птичек у нас на Лесбосе.
— Но почему же ты не сказал, что уходишь на охоту? — растерянно проговорила Сапфо, когда отзвук охотничьего рога наконец-то застыл во влажном воздухе оврага.
— Но это еще что! — не услышал ее вопроса Фаон. — Леонид рассказал, как дикари приловчились ловить паукообразных обезьян, так что я чуть не умер от смеха! Нужно как можно ближе подойти к обезьяне, которая лениво развалилась на дереве, и быстро выхватить из-за спины любой блестящий предмет, например зеркало или браслет. И обезьянка будет таращиться на него, не отрываясь, так что ее можно свободно хватать рукой и засовывать в мешок…
Фаон лег на землю и показал, как обезьянка во все глаза смотрит на незнакомую штучку, и при этом вид у него был настолько уморительный, что невозможно было удержаться от улыбки.
Он и правда в своей полудетской грации сейчас был похож на подвижного, прелестного, совершенно дивного зверька, которого тоже хотелось засунуть в мешок и унести куда-нибудь с собой на плече.
— Но ведь и это еще не все! — не унимался Фаон. — На некоторых обезьян делается винная засада — и это еще проще. Возле дерева ставится кувшин с вином, и любопытные животные не могут удержаться, чтобы не попробовать, что налито в сосуде, и потом валяются, как пьяные люди. Ха-ха-ха, хотел бы я посмотреть на эту картину! Как все-таки жалко, Леонид, что я не могу поехать с тобой, а должен отправляться к деду! Я бы тоже своими глазами увидел столько интересного!
