Глава 16
Подруга Стэнли, Кэти, жила не в кампусе Санта-Круса, а на квартире, которую снимала еще с тремя девушками. Каждая имела отдельную спальню, запирающуюся на задвижку, а гостиная и кухня были общими. Кавалеров кормили на кухне, а если кто оставался на ночь, уйти он должен был до завтрака, потому что девушки никому не хотели показываться в «разобранном» виде.
— Позовите, пожалуйста, Кэти?
— Кэти Браун, к телефону! — услышал он.
— Могу я сейчас заехать к тебе? — спросил он, как только Кэти взяла трубку.
— У меня месячные.
— Перестань, Кэти, мне сейчас не до этого.
— Мне тоже, дурачок. Я просто говорю тебе, чтобы ты не волновался.
Стэнли все позабыл.
Две недели тому назад он пообещал быть осторожным и не сдержал слова. Кэти плакала, говорила, что теперь забеременеет. Он волновался. А потом забыл.
— Извини, — ответил Стэнли. — То есть, я рад.
В трубке послышался серебристый смех Кэти.
— Так я могу приехать?
— Конечно. Правда, в гостиной бардак после вчерашней вечеринки. А сегодня все учились целый день. Ну ничего, мы поговорим в моей комнате.
Дверь открыла Кэти. Гостиная служила не только четверым девушкам, но еще и двум десяткам друзей, которые постоянно заглядывали «на огонек». Вот и сейчас везде стояли пустые банки из-под пива, бумажные тарелки с остатками пиццы, валялись мятые салфетки. Вся обстановка состояла из трех гигантских, яркой окраски диванных подушек, лежащих на полу, да задвинутой в дальний угол кушетки. На стенах висели плакаты, оставшиеся от прежних квартиросъемщиков, и женские трусики, происхождение которых уже обросло и продолжало обрастать многочисленными легендами.
Стэнли заметил, что на Кэти простенькое, из тонкой материи платьице, через которое проглядывали ее трусики.
— Ты его недавно купила? — спросил он.
— Нет, просто давно не надевала, — ответила Кэти. — Когда я в нем, люди смотрят на мою грудь, а не в лицо.
— Лицо красивое.
— Благодарю. Я жду.
— Чего?
— Должен же ты похвалить мою грудь. Так в чем дело?
— Что значит, в чем дело?
— Ты все еще волнуешься.
— Да, — признал Стэнли.
— У тебя это написано на лице. Ты постоянно о чем-то волнуешься, — Кэти закрыла за ними дверь спальни, забралась с ногами на кровать, села по-турецки. — Присядь, — она шлепнула рукой по покрывалу. — Рассказывай.
Стэнли устроился рядом, неловко подсунув под себя ноги, чем вызвал смех Кэти. Ей эта поза давалась без труда.
— Так вот, ты помнишь наши планы на уик-энд. Мы вылетаем в пятницу утром и показываем им город. Мы только не знали, где они остановятся. Он ждал, освободится ли номер в «Беверли-Хиллз», или им придется останавливаться в другом отеле. Он сказал, что позвонит из Санта-Барбары. И не позвонил.
— День еще не кончился, — напомнила Кэти.
— Он не стал бы тянуть до последней минуты.
— Может, он звонил, когда тебя не было.
— Конечно, я был. Или мой сосед. Он всегда звонит, если обещает.
— О боже, ну как ты любишь волноваться. А может, они нашли хорошее местечко и решили задержаться там на пару дней.
— Тем более он бы позвонил, чтобы я не волновался. Если он что-то обещает, то держит слово. Я позвонил в «Бичкомбер» в Санта-Барбару. Они там не появлялись. Они заранее забронировали номер, то есть должны заплатить за него, даже если не будут там жить. На него это не похоже.
— Знаешь, Стэнли, счет на одну ночь в гостинице не разорит твоего старика. Хочешь пива?
— Нет. Послушай, я чувствую, что-то случилось.
— Ерунда. Ты ничего не знаешь наверняка. Просто ты всегда ищешь повод для тревоги. Неужели все евреи такие?
— Какие?
— Мрачные и унылые.
— Послушай, большинство комиков — евреи.
— И они все зануды.
— Спасибо тебе за поддержку. Пойду домой. Мне надо кое-куда позвонить.
— Ты только что пришел.
— Я не хочу, чтобы тебе прислали счет с астрономическими цифрами.
— Ты сможешь оплатить свои разговоры, в квитанции пишут, что сколько стоит.
— Пожалуй, что да.
— А почему бы тебе не позвонить на этот курорт в Биг-Суре. Как он называется?
— Кажется, «Клиффхэвен».
— Позвони. И покончим с этим.
А если мне скажут, что они уехали, думал Стэнли, пока в справочной ему искали телефон «Клиффхэвена». Раз они не приехали в Санта-Барбару, значит, разбили «форд» по дороге. Кэти удивляется, что я волнуюсь. У меня есть все основания для беспокойства.
Он записал номер и тут же перезвонил в «Клиффхэвен».
— Останавливались ли у вас мистер и миссис Генри Браун?
Девушка на другом конце провода кому-то что-то сказала, но закрыла трубку рукой, и Стэнли не разобрал слов.
— Нет. В регистрационной книге такой фамилии не значится.
— А может, они уже выписались? Посмотрите, пожалуйста, записи за два-три последних дня.
Опять невнятное бормотание.
— Извините, сэр, но мистер и миссис Генри Браун к нам не приезжали.
— Вы уверены? — Стэнли повернулся к Кэти. — Она положила трубку.
— Она же сидит на коммутаторе, у нее нет времени болтать с каждым. Что ты собираешься делать?
— Еще раз позвоню, ладно?
— Конечно.
Стэнли набрал нью-йоркский номер.
— Рут? Это я, Стэнли, — он взглянул на Кэти. — Это моя сестра, не ревнуй… Да, я встретил их в Сан-Франциско как примерный сын, и они на пару часов заехали в университет. Они не звонили тебе? Папа обещал мне позвонить. Что из этого? Нет, я не волнуюсь, просто хочу знать. Ладно, ладно, если он или мама позвонят, скажи, чтобы они связались со мной. Ты уходишь сегодня вечером? Понятно, не забудь взять с собой диафрагму, Рути. Боб Цукерман? Это идея. Да, у меня есть его номер. Спасибо. До свидания.
