— Я не хотел. Я не мог решиться сказать тебе, что я натворил. Я испугался, что ты отменишь свидание… Черт! Знала бы ты, какого труда мне стоило уйти от тебя в субботу. Я боялся тебя потерять. — Он умолкает, словно это признание смутило его самого. — Но вместе с тем я знал, что у меня есть обязанности перед банком. Всю жизнь работа стояла у меня на первом месте… И вдруг появилась ты — и стала для меня ничуть не менее важна. Я растерялся. Я не знал, как мне быть. И я не мог предать доверие банка: они платят мне сотни тысяч фунтов за то, что я блюду их интересы.
— Мне так жаль. Кажется, я никогда всерьез не верил, что они могут так с тобой поступить. Я думал, они просто хотели немного подтолкнуть тебя, чтобы ты наконец проснулась.
— Что ж, я и вправду проснулась. — Я отстраняюсь от его нежного прикосновения и отступаю на шаг. — Я очень ценю твою заботу. Серьезно. Однако я думаю, что сейчас тебе лучше уйти. — Я снова берусь за ручку и распахиваю дверь.
Киаран пристально смотрит на меня, словно пытаясь понять, не шутка ли это, но я стою спокойно, не обращая внимания на слезы, которые покатились по щекам вслед за первой предательницей.
— Так как же, есть у нас надежда? — тихонечко спрашивает он.
— Честно говоря, не знаю, — отзываюсь я. — Ты поступил правильно… Но только с точки зрения банка…
Киаран медлит в дверях, будто надеясь, что я кинусь в его объятия, как это бывает в кино, а потом выходит на осеннюю улицу. Я закрываю за ним дверь и прислоняюсь к ней спиной. Слезы холодят щеки, и я наблюдаю, как они одна за другой падают на пол.
Понедельник, 30 октября(до «Дня X» 6 дней — расправить плечи, грудь вперед и левой-правой, левой правой)
Выхожу из лифта, и до меня тотчас же доносится голос Сэма.
— Начали! — восклицает он. — На счет «три»! Раз, два, три. — И все поворачиваются ко мне и дружным хором запевают: «С днем рожденья поздравит и, наверно, доставит мне в подарок пятьсот эскимо. Ля-ля-ля»…
Впрочем, поют не все. Кейт и ее коллеги сидят на своих местах, заткнув пальцами уши. Как ученики начальной школы. Киаран и его команда погружены в работу, полностью игнорируя хор. Очень любезно с его стороны, но это ничего не меняет.
Я делаю глубокий вдох и шагаю прямиком к своему рабочему месту. Бладхаунд сидит за столом, закрыв ладонями уши.
— Напомни мне, — говорит он мне, пока я снимаю пальто, — предупредить Сэма, чтобы держался за эту работу. Потому что дирижера из него не получится. Ты только послушай, как они фальшивят.
— Не надо про работу, — отзываюсь я. Я еще не решила, как мне общаться с Бладхаундом. Я все еще злюсь на него из-за Джулии. Как можно не предупредить меня, что встречаешься с моей лучшей подругой! На Джулию, впрочем, я тоже злюсь.
— Прости, — смущенно говорит он. — Как ты? Все в порядке?
Я киваю:
— Разумеется. А в чем дело? Сосредоточься. Смотри на экран и думай, думай, думай. Тебя должна осенить идея. Тщательно изучай рынки. Смотри на диаграммы. Может быть, отсюда удастся вычленить сделку?
— Почему ты мне не рассказала?
— А ты?
— Прости? — Бладхаунд морщит лоб. Он явно озадачен.
— Почему ты мне ничего не рассказал? О Джулии. О моей лучшей подруге. Которая всегда и все мне рассказывала до тебя. — Я нажимаю кнопки, выводя на экран новые диаграммы.
— Извини, — бормочет он. — Я тоже всегда все рассказывал, но я считаю, что сейчас не могу этого сделать. Это будет нечестно.
Нечестно! Ха! Да ты хоть знаешь, что такое «нечестно»? Ладно, дружи со своими друзьями, как знаешь, а меня оставь в покое… — И тут меня осеняет: друзья! Натан. Интернетовский нерд. Друг Бладхаунда. А вдруг это и есть мое спасение? — У тебя есть телефон Натана?
— Натана?
— Твоего друга. Которого ты приводил ко мне на вечернику. Помнишь? Или он работает в службе друзья-по-вызову? — Где-то на заднем плане слышится голос Джима, объявляющий об утреннем собрании. Черт меня побери, если я туда пойду. Это лучший способ потерять работу. К тому же у меня уши завянут, если я снова буду выслушивать все это блеяние. Сообщения коллег о перспективах на день, рассуждения коллег о том, почему их вчерашние предсказания перспектив надень не оправдались, уверения коллег в том, что уж на этот-то раз все пойдет как надо. Доклады коллег о таких-то наших преимуществах. Объяснения коллег, отчего это то, что казалось вчера преимуществом, сегодня превратилось в недостаток…. и как можно все исправить. Нет уж, благодарю покорно. Без меня.
Бладхаунд неторопливо собирает бумаги для собрания.
— А зачем тебе телефон Натана? Ты что, хочешь назначить ему свидание в пику нам с Джулией? Это просто глупо.
— А что это ты так забеспокоился? — фыркаю я. — Или боишься, что коллега будет встречаться с твоим лучшим другом и, возможно, они станут обсуждать тебя? Теперь-то ты понимаешь, что я чувствую? (Бладхаунд беспомощно моргает.) Но должна тебя огорчить: я не собираюсь с ним встречаться. Я всего лишь хотела пригласить его на ужин и поговорить о бизнесе.
— Слушай, я все понимаю, но не надо тебе ужинать с Натаном. Он странный.
— Не сомневаюсь в этом — если он твой друг.
— Да нет, я хочу сказать: он действительно странный.
— Ну вот что, — говорю я, уперев руки в боки. — Ты разве не хочешь, чтобы я заключила сделку? И сохранила работу? Может, ты собираешься придержать Натана для себя?
— Да нет же! — восклицает Бладхаунд. Манфред, который как раз шел мимо, останавливается и прислушивается. Бладхаунд понижает голос и придвигается поближе ко мне. — Ничего подобного. Но он и правда чудной. Я такое о нем узнал… Боже упаси! — Он пристально смотрит на меня. — Да что тебе говорить! Все равно как горох об стенку. Вот его номер. — Он сует мне в руки карточку и отправляется на летучку.
Я набираю номер. Натан мгновенно поднимает трубку.
— Натан?
— Я самый. Кто это?
— Трикси. Ты был у меня на вечеринке, помнишь?
Я стараюсь говорить максимально нейтральным голосом. А то он еще чего доброго подумает, что я чем-то таким к нему воспылала и жажду общения в романтическом свете. Боже. Он и при свете-то свечей смотрелся ужасно. Я так до сих пор и не могу сказать суверенностью, откуда взялись жирные пятна на скатерти: то ли от расплавленного воска, то ли сего волос натекло…
— А, да. Теперь вспомнил. Как поживаешь, Трикс? По-прежнему занимаешься рекламой?
О чем это он?
— Я давно уже не занимаюсь рекламой, — отвечаю я. — С тех пор, как мои постоянные клиенты перебрались за границу. Сейчас я сосредоточилась в основном на работе в Сити.
На том конце провода повисает молчание. Он не может понять, шучу я или нет. И этот человек стоит миллионы? Странная штука-жизнь… Внезапно до него допирает.
