26 Тебе лучше завязать с наркотиками
Несколько месяцев назад я написал статью о гостинице Софи и сумел пристроить материал в один толстый журнал. Вместе со статьей ежемесячник опубликовал две фотографии. Я горжусь своей работой. В статью я вложил много любви. Софи по электронной почте поблагодарила меня, так как после моей статьи она получила множество заказов с просьбой забронировать номер. Это меня очень обрадовало. Я чувствовал, что сделал что-то хорошее и полезное для людей. Для Софи, которая давно это заслужила, и для незнакомых мне людей, которые поедут на остров и откроют для себя незабываемые места.
Софи прислала мне также фотографии Анджелики. Сейчас ей уже два года. Она удивительно похожа на своего отца. Кто знает, будет ли и моя дочь похожа на меня? Я пытаюсь представить себе Аличе в разных возрастах. Когда я впервые увижу ее, когда ей исполнится пять лет, потом двадцать и, наконец, когда она превратится в женщину. Надеюсь, я и Франческа доживем до того времени, когда она повзрослеет.
Мои представления о собственной старости не меняются уже много лет. Я вижу себя стариком в деревенском доме. Зима, в комнате горит камин, в вечерней мгле светятся окна в доме. Я вижу пестрые лоскутные покрывала, такие же, какие были у моей бабушки. Я вижу себя весной на огороде, летом в поле, я встаю с зарей, чтобы насладиться утренней свежестью.
Даже если моя старость будет не такой, мне нравится греться в лучах этих образов. Мне хотелось бы стать одним из тех умудренных жизнью стариков, у которых для всех найдется ласковое, ободряющее слово. Я об этом рассказал Франческе. Она спросила у меня, находится ли также для нее место в моих мысленных картинах. Вижу ли я ее? Тогда я закрыл глаза и стал искать ее в моем воображаемом доме. В поисках ее я обошел все придуманные мной комнаты, в некоторых из них я для надежности даже зажигал свет. Пока я описывал ей то, что попадалось мне на глаза, я замечал много новых подробностей, но Франческу в доме так и не нашел. Тогда я вышел из дома и продолжил поиски в саду, но и там не обнаружил следов Франчески. Я подошел к клумбе; когда я наклонился, чтобы сорвать цветы, я заметил, что у меня свободна только одна рука, потому что другой я вел за собой Франческу. Она послала меня к черту.
Я жду не дождусь, когда же услышу, как перед нашим домом зашуршит гравий под колесами машины Аличе, когда она приедет нас навестить. Будем надеяться, что она с первой попытки сдаст экзамен на права.
Пока у меня в голове проносились все эти образы, из двери вышла акушерка и сказала, что Аличе уже родилась и я могу пойти посмотреть, как ее будут купать. Акушерка сообщила это таким обыденным тоном, словно это было совершенно нормальное дело. Черт возьми, но я к этому еще не готов! Сердце мое отчаянно заколотилось. Я вошел в палату, она была там. Она — это Аличе. Живая капелька любви. Безбрежный океан. Любой, кто заглянул бы в эту минуту в мои глаза, увидел бы, как трепещет моя душа.
Трудно передать, что я испытывал в тот миг, потому что, честно говоря, едва я увидел малышку, я перестал что-либо понимать. Я только помню, что сразу признал в ней что-то свое, то, что принадлежало мне и было моментально узнаваемо. В ней было что-то родное, наше, семейное. Я уже чувствовал, что с этим существом меня связывают близкие отношения. Она мне безумно понравилась. Она родила во мне ощущение, что это навеки, о чем я раньше не мог не только говорить, но и подумать. Акушерка спросила меня, не хочу ли я запеленать дочку.
— Нет, лучше вы это сделайте, я даже не знаю, с чего надо начинать, — ответил я.
Запеленав девочку, акушерка передала сверток мне в руки. Я испытал бесконечную радость. Сильней наркотика в мире не найти. Земля поплыла под ногами, потому что на мгновение перестала вращаться вокруг своей оси, потом с легким шипением вновь возобновила свое движение.
Мы вошли в палату, где лежала Франческа. Волнение, отпечатавшееся на ее лице, делало ее прекрасной. Я оставался с ней и дочкой, впитывая в себя их запах, до тех пор, пока это было возможно.
Пришло много народа взглянуть на новорожденную. Кто-то улыбался, кто-то всплакнул. Мой отец стал дедушкой; глядя на Аличе, он прослезился. Моя сестра плакала, плакала и Мариэлла, а Джузеппе все поздравлял нас и говорил, что скоро он будет играть с Анджеликой. Родители Федерико решили перебраться в Кабо-Верде, чтобы побыть несколько месяцев с внучкой. Софи сняла для них дом на полгода. Она пригласила и меня с Франческой, и мы, конечно, как только сможем, поедем туда.
Пока что я написал ей письмо. Франческа помогла мне перевести его на французский. В конверт я вложил фотографию Аличе.
Навестил нас и синьор Валерио, который выглядел довольнее всех, словно и он ощущал себя дедушкой, — да он и был им в какой-то мере.
Счастливы были и родители, и сестра Франчески с сынишкой Давиде, живым и милым мальчиком трех лет. Несколько месяцев назад мы с Франческой были на обеде у ее родителей, на который пришла и ее сестра Роберта с мужем Винченцо и маленьким Давиде. Родители Франчески относятся к тем людям, которые никак не могут понять, почему мы не женимся и не живем вместе, особенно сейчас, когда у нас появилась девочка. Со мной они не очень ласковы, они думают, что это моя блажь, а Франческа согласилась на нее, потому что любит меня и находится под моим влиянием. Я к этому отношусь спокойно.
После обеда я пошел в другую комнату поиграть с Давиде. Там он меня здорово рассмешил, когда мы заговорили о Христе. Глядя на распятие, мальчик спросил у меня, почему Иисус изображен на кресте. Я объяснил ему, что каждый год на Рождество он рождается и каждый год накануне Пасхи умирает.
— Значит, Пасха уже прошла?
— Нет, до Пасхи еще несколько месяцев.
— Тогда это прошлогодний Иисус?
Я не знал, что ответить Давиде.
К счастью, он не стал ждать от меня ответа и сразу Же сказал мне: «Хорошо, если не убьют того, кто в этом году родился».
Когда он вместе с мамой, дедушкой и бабушкой вошел в комнату посмотреть на Франческу и Аличе, он поздоровался со мной, а через минуту спросил, буду ли я с ним играть.
В тот момент я не мог пойти поиграть с ним.
Я вышел на минуту забрать вещи Франчески из машины. По дороге я присел на скамейку в парке перед больницей. Скамья была еще довольно сырой, хотя уже ярко светило солнце. Остро пахло мокрой листвой и травой. Я в первый раз подумал об Аличе, обращаясь в памяти к ее образу. Вспомнил я и о своей матери.
Ночью я посидел немного дома, но сон не приходил ко мне, и я вышел на улицу.
Я без цели кружил на машине по городу, слушая свои любимые песни. Остановившись перед светофором, я захотел крикнуть всем, кто мог меня услышать, что у меня родилась дочь.
Один раз я так и поступил. Я опустил вниз стекло и крикнул водителю встречной машины: «У меня только что родилась дочь, я стал отцом!»
Молодой парень немного недоверчиво посмотрел на меня и сказал: «Тогда тебе, наверное, лучше завязать с наркотиками».
