Я повел головой по сторонам. Динеш болтался башкой вниз, свесившись с хвоста нашего импровизированного летательного аппарата. Не уронили мы парня только благодаря толстому слою паутины, прилепившего бессознательного пилота к поверхности планера. Вообще эта дрянь была повсюду. Машура, скорчившаяся на носу, напоминала кокон, так ее опутало. Правильно, нечего было вперед батьки лезть, то есть меня отпихивать… Тут я как-то обеспокоился. Динеш вроде в отключке, сестра тоже не подает признаков жизни… Может, эта гадость ядовитая? И где теперь Ноал? А Ла Керт?
– Идиот!
Ну вот, вампир легок на помине. Летит себе, крылышками стрекозиными помахивает, только прическа растрепалась.
– Чего вы обзываетесь? – возмутился я.
– А как еще называется ди-существо, которое само лезет в объятия смерти? – высокопарно окрысился вэазар.
– Вообще-то я вполне жив, если вы этого еще не заметили, – буркнул я, а у самого та самая Маруська на душе заскребла когтями.
– Надолго ли, – хмыкнул Ла Керт. – А товарищи твои как?
Действительно, а как? Пожать плечами, когда двумя руками держишься за то, на чем лежишь плашмя, довольно трудно, так что я озвучил сомнение словами:
– Погано, кажется. А что это было-то?
– Зло, – доходчиво пояснил вампир.
– Ага, а я-то думал, чего от него морда так чешется, – фыркнул я. – Нет, а серьезно?
– Серьезно, – проворчал Ла Керт, ловя крылом восходящий поток воздуха. – Это ненависть Ноала. Разъедает сердца хуже кислоты.
– В смысле? – В носу у меня подозрительно засвербело, и я чихнул. – Фигурально выражаясь?
– Буквально, – и вампир умудрился пожать крыльями прямо в полете.
Жесть! Я прислушался к ощущениям в собственной груди. Ничего, вроде нормальные были ощущения, хотя пульс сейчас явно зашкаливал. Динеш тоже начинал шевелиться, серая пелена на нем порассосалась. На всякий случай я ухватил его за ногу – дальше не мог дотянуться – и втащил как можно дальше на крыло. Зато вот Машура так и лежала коконом. Я постарался не падать духом:
– Чего-то я не понял. Вот у меня же ничего не разъело. Ну, может, прыщи вскочат, так одним больше – одним меньше… Да и Динеш очухивается.
Ла Керт глянул на меня как-то с жалостью:
– Скажи спасибо, что девочка приняла на себя первый удар.
Эх, так бы и врезал вампиру, если б руки у меня не были заняты!
– Вы что же… А как же… – Слова забывались, присыхали к языку, наскакивали друг на друга. – Вы ее вылечите? – наконец, удалось выдавить мне.
Ла Керт сник, сиреневая шевелюра упала на глаза:
– Ноал – демиург, ты забыл? Что моя магия против его?
– Нет, это вы забыли, что я тоже демиург! И я приказываю вылечить Машуру! Приказываю попробовать, а если не получится, то я… то я…
Дыхания не хватило, будто в горле застрял бьющий в лицо ветер. Я перевел горящие глаза на исуркхов, кружащих над нами, как траурные птицы, на девушку, в кожу которой медленно впитывались последние серые нити, придавая ей пепельный цвет.
– Это все ваш распрекрасный план! – вырвалось у меня. – Ведь это вы должны были освободить Машуру и позаботиться о ее безопасности…
– Я должен заботиться о твоей безопасности, Лиан! – оборвал меня Ла Керт. – Именно это я обещал дракону Женетт. Постарайся посадить э-э… планер как можно ближе к Грани – исуркхи ее опасаются. Я тут же отправлю нас в Средний мир. На обратную дорогу энергии уйдет меньше, потому что…
Но я уже не слушал. В голове что-то щелкнуло, и все вдруг встало на свои места, как кусочки головоломки:
– Значит, поэтому вы хотели сначала в одиночку в Кром отправиться? – перебил я вампира на полуслове. – Скажите, что бы вы нам наплели, когда бы без Машуры обратно вернулись? Что пришли слишком поздно? Вы ведь знали, что Ноал будет там. Скажите, если б не упрямство ее брата, вы вообще хотя бы попытались пробраться в гнездо?
– Я не знал, что Ноал будет у исуркхов, – отвел взгляд Ла Керт. – Я только предполагал, что он может использовать аватару.
Ага, а предположениями с нами, ди-существами, делиться вэазар, значит, нужным не счел? У меня внутри все закипело:
– Это вы… Это ты, гад, Машуре велел меня защищать, а? Ты ее надоумил?
– Нет, Лиан, – вампир изобразил благородную печаль. – Я просто рассказал ей правду о тебе, а девочка сама сделала выводы. Кстати, очень правильные выводы…
– Да… какую правду, мать твою! Кто тебя вообще просил?! – уже орал я.
Динеш зашевелился, приподнимаясь на доске, и мне пришлось отвлечься на управление Торбуком. Мы уже были недалеко от Грани, и «ангелы мести» подотстали. Мне, признаться, и самому было не по себе в такой близости от вставшего на дыбы черного зеркала размером с небоскреб, но злость на Ла Керта и на самого себя пересилила осторожность. Я посадил «планер» прямо перед его отражением. Торбук проехался пузом по камням с десяток метров и встал. Вампир приземлился рядом, но я не удостоил его даже взглядом.
– Как… Машура?.. – прохрипел Динеш голосом сухим, как песок.
Я только тряхнул головой. Вдвоем мы уложили девушку на землю.
– Почему она… такая? – дрожащей рукой брат провел по ее пепельным волосам, коснулся серой щеки.
– Вот у него спроси, – зло махнул я в сторону Ла Керта и приложил ухо к груди под кожанкой.
В ушах у меня все еще свистел ветер, но мне показалось, что я услышал робкий намек – даже не на стук, а на трепет крыльев бабочки по стеклу. Может, не все еще было кончено?
Я скатал Торбук в полосатую сферу с рукоятью и красной пимпочкой на конце. Взял Машурину безвольную ладонь в свою, а свободной рукой запустил волчок. Ла Керт и Динеш в отражении Грани перестали эмоционально размахивать руками и уставились на меня. Вокруг стало очень тихо, только жужжал себе довольно Торбук.
– Лиан, что ты делаешь? – напряженно спросил вэазар.
– То, чего ты так хотел, – горько заявил я. – Отправляюсь домой и забираю Машуру с собой.
– Зачем Машуру? – потерянно развел руками саттардец.
– Чтобы вылечить, – я старался придать голосу убедительность. – Во время перехода между вселенными тело обновляется… По крайней мере мое тело обновляется. Думаю, это случится и с ней. Как только твоя сестра выздоровеет, я верну ее обратно. В Средний мир, – пояснил я Динешу. – Ла Керт перенесет тебя домой. Вы встретитесь с Машурой в Саттарде, вот увидишь.
– Но… – открыл пасть вампир, только вот выслушивать его у меня не было ни времени, ни желания.
– Я передам привет дракону Женетт. И… да, постарайтесь не попасться исуркхам, – с таким наставлением я погрузился в зеркало и позволил цветным волнам плыть сквозь себя…
17
Я открыл глаза, и сердце ежиком ткнулось в ребра: показалось, что я ослеп. Могильная чернота была холодной, пахла безлюдьем, сыростью, старыми обоями и давно кончившимися каникулами. В черноте шуршали мышиные лапки, перебирая остановившееся время. Где-то далеко-далеко свистнул паровозный гудок. Колючий комок в груди распустился и трудолюбиво застучал, согревая окоченевшее тело. Гудок означал станцию. Станция значила – Толмачево. Мой план удался – мы с Машурой оказались на Вовкиной даче. Очевидно, посреди ночи.
