34
Аббат Монотон пребывал в полудреме, когда осознал, что кто-то тарабанит в дверь погреба.
— Кто там, во имя всех Сезонов милосердных? — хрипло пробормотал старый еж, отрывая голову от подушки.
Молодой Берлап уже вскочил и заспешил к двери.
— Я гляну, отец, не беспокойтесь. Монотон уселся на узенькой раскладушке, протирая глаза и зевая. Перед ним стояла сестра Армила.
— Что случилось, сестра? Кто-нибудь серьезно заболел? Нужна моя помощь?
— Нет, отец Монотон, другое. Мне надо с вами поговорить.
Аббат сонно мигнул, качнулся и поднял лапу:
— Стоп, ничего не говорите. Я, кажется, понимаю. Опять Мартин?
— Д… да-а, — удивилась сестра Армила. — Но… как вы догадались?
— Потому что сам увидел его. Только что. Когда вы уже стояли передо мной.
Глаза Армилы расширились до предела.
— Мартин опять говорил стихами. Вот слушайте…
Но аббат открыл рот раньше:
— Смотри, вот два меча и стяг,
Бродячий Камень вот.
Но брат уйдет, он воин,
Он в бой один пойдет.
Сестра Армила всплеснула лапами.
— Именно так сказал Мартин. Что означают эти слова, отец Монотон?
Настоятель покачал головой:
— Могу только гадать.
Брат Берлап подошел к ним с двумя кружками горячего мятного чая.
— Вот, в кузне подогрел. Осторожно, сестра, чай горячий. Это вас подбодрит. А я пока займусь текущими делами… текущими протечками в бочках.
Берлап повязал передник, подхватил бочарный молот и пропал за своими бочками.
Армила проводила его взглядом.
— Отличный парень наш Берлап, правда, отец Монотон? Заботливый, внимательный…
Аббат подул на кружку.
— Да, сестра. Он мне как сын. Смотрю на него, и душа радуется. Но что нам думать о нашем видении? Хе-хм, у нас с вами общий сон…
Тут дверь грохнула, за ней послышалась возня, раздался жалобный писк. Еще раз грохнула дверь, в нее просунулась измазанная голова Мимзи.
— Сестра Армилла, а противный Мадж меня за хвост дергает!
— Х-хурр, врет она, — забубнил за нею невидимый Мадж. — Нужен мне больно ее хвост облезлый.
Дверь подалась, оба сцепившихся малыша, еще в ночных рубашонках, кубарем ввалились в погреб.
— Ф-ф-ф-хурр, дур-ра, отцепифь от нофа!
— Ва-а-а-а-а! — взвыла Мимзи. — Нога-а-а-а!
— Извините, отец Монотон, — улыбнулась Армила. — Придется нам отложить беседу.
Она подбежала к драчунам и расцепила их.
— Прекратить! Почему не в кроватках? Утренний колокол еще не звонил, а вы уже носитесь по аббатству, да еще в ночных рубашках! Не терплю хулиганов! И отец аббат тоже!
Заплаканная Мимзи замахнулась на Маджа:
— Он меня разбудил подушкой.
Мадж воинственно выпятил живот:
— Не-а, врет она!
— И ни капельки не вру!
— Х-рвр-ешь!
— Не вру!
— Тихо, умолкли оба! — прикрикнула Армила. — Мадж, я только вчера говорила с тобой о драках.
— Хурр, вы только с Перклом велели не драться. А про Мимзи ничего не велели.
— Я обо всех говорила, а не только о Перкле.
Мадж исподлобья посмотрел на Армилу:
— Я всех не запомнил, хур-хур. Про Мимзи забыл.
Появился полностью одетый аббат. Улыбаясь, он взял обоих малышей за лапы.
— Сестра Армила, разрешите взять этих маленьких разбойников с собой к завтраку? Брат Грисом, конечно, уже в кухне. Придется его очень попросить, он тоже не любит хулиганов.
— А бывают аббаты-хулиганы, сестра Армила?
— Конечно нет, Мимзи. Чтобы стать аббатом, нужно вести себя примерно. Правда, отец Монотон?
— Конечно, сестра. Я был примерным малышом.
— Хурр, сэр-р, неправда. Уолт Уплетун знает, наш аббат был крупный хулиган и мелкий разбойник, вот.
— Неужто? Гм, я с Уолтом перекинусь словечком.
— Хурр, когда я стану аббатом, буду крупный разбойник.
— Вот вырастешь, сделаем тебя разбойником аббатства.
— Ха-ха-хурр, разбойником аббатства. Ха-хо-хур-рошо-о!
Утро выдалось серое, мягкое, моросящее. Мелкий дождичек, казалось, зарядил надолго. Дел у рэдволльцев хватало и под крышей. Сестра Армила с аббатом и сестрой Скривой устроились в лечебнице, размышляя над посланием Мартина. Брат Демпл не обращал внимания на морось. Накинув на голову и плечи капюшон из старого мешка, он пропалывал грядки.
О том, что происходило у восточной стены, садовник не подозревал. А там в это время Рэкети Там МакБерл взлетел на высокий вяз, выросший под стеною, и мощным прыжком перемахнул с него на зубец стены. Вот он уже спрыгнул на парапет, спустился по лестнице и отворил малую восточную дверь, впустив Командора с зайцами. А сам бросился к единственному замеченному живому существу, согнувшемуся над огородными травками неподалеку.
Сбитый с ног Демпл растянулся между грядками. Там зажал ему рот лапой.
— Извините, брат, крайне мало времени. Только тихо. Все ясно?
Демпл кивнул, и Там убрал лапу.
— Нечисть в аббатстве есть?
— Была, — шепотом ответил Демпл, облизывая губы.
— Где они?
— Больше нигде. — Демпл уселся. — Вся перебита. Мы их зарыли на равнине.
— Здорово, во, молодцы! — пробормотал кто-то из зайцев, уже окруживших Тама и Демпла.
— Не зря наши здесь объедались, во. Хоть поработали, пока мы там бродили по лесам да речкам.
— Мы немного помогли зайцам, — улыбнулся Демпл, озираясь по сторонам. — А как вы сюда попали?
Командор помог брату Демплу подняться.
— Все узнаешь, друг, только пошли под крышу, надоел этот дождик. Да и по пище порядочной мы, боевые зайцы, ой как соскучились!
Все высыпали в Большой зал встречать возвратившихся. Брат Грисом в тревоге созывал своих помощников:
— Все плиты растопить, загружаем все духовки! Печь хлеб, сыры из кладовой… Салат, салат, больше салата! Грибов, цветной капусты для супа… Ватрушки, лепешки, варенье для пирога… Поспешаем, Мерли, не то зайцы нас самих съедят.
Аббат обнял МакБерла:
— Добро пожаловать в Рэдволл!
