Гнев и боль возвращались вновь и вновь при каждом воспоминании об этой последней низости Бринсли, о последнем повороте ножа в кровоточащей ране. Сара не могла простить Бринсли, и все же она чувствовала себя перед ним виноватой. И это чувство вины отравляло ей жизнь. Она не могла принять того счастья, которое предлагал ей Вейн. Приняв это счастье, она расписалась бы в собственной слабости, и тогда уже ничто не поможет ей вернуть утраченное самоуважение.
Мыслить ясно мешали сильные эмоции. Она знала, что, если позволит Вейну стать ее настоящим мужем, душа больше не будет принадлежать ей. Он опять станет полновластным хозяином ее души и тела.
Сможет ли Сара отделить тело от души? Сможет ли отдать ему тело, не отдавая сердца, сохранив свою гордость? Сможет ли нести на своих плечах бремя вины и при этом удерживать столь хрупкое равновесие?
Наверное, ей это не по силам. Но ради него она должна рискнуть.
Сара двигалась медленно, словно каждое движение давалось ей ценой боли. Она стянула с рук перчатки — палец за пальцем, отложила их в сторону и осторожно, с помощью губки, смоченной специальным составом, удалила с рук крем.
* * *
Оставив попытки найти Тома, Вейн направился в «Уайте». Переступив порог клуба, он оказался в совсем ином мире, ничего общего не имеющем с миром трущоб Биллингсгейта. Запах пчелиного воска и старой кожи, спокойная, умиротворяющая атмосфера клуба для джентльменов казалась почти непристойной в сравнении с мерзостью запустения восточной окраины.
Вейн нечасто посещал этот клуб. Однако швейцар поздоровался с ним, назвав по имени, когда Вейн протянул ему шляпу, плащ и трость.
Вейн кивнул швейцару.
— Лорд Джардин здесь?
— Да, милорд. Наверху. Читает газету.
Вейн застал своего друга лениво развалившимся в кресле.
Вейн уселся в кресло напротив и подождал, пока Джардин отреагирует на его появление.
Джардин приподнял бровь.
— Здравствуй, Вейн.
— Планируешь очередное темное дело? — В представлении большинства Джардин был типичным скучающим аристократом, страдающим от избытка свободных средств и свободного времени. Только немногие знали, что он является тайным агентом министерства внутренних дел.
— С чего ты решил? — Джардин наклонился вперед и бросил газету на ближайший столик. — А теперь ты мне скажи: это правда? Тебя можно поздравить?
Итак, Джардин уже все знает. Вейн не удивился.
— Прости, что не пригласил на свадьбу. Там были только близкие родственники.
Джардин брезгливо скривился.
— Я на тебя не в обиде. Я и в лучшие времена к свадьбам относился неважно, хотя к тебе у меня особое отношение. — Его темные глаза блеснули интересом. — Но ведь ты здесь не для того, чтобы обсуждать со мной супружеские радости, а, Вейн?
Поскольку Вейн с ответом не спешил, Джардин добавил:
— Усопший оставил после себя кучу дерьма, я угадал?
Вейн встретился с другом взглядом.
— Я подумал, что если кто-то и может сказать мне, что стояло за этим убийством, то это ты. А это было убийство. И убили его не из этого чертова дамского пистолетика.
— Ты хочешь узнать, кто убил Коула? — Брови Джардина от удивления поползли вверх. — А я-то считал, что ты — наименее заинтересованная сторона в такого рода расследовании.
— Так кто убил?
— Говорили, что ты и убил, старина, и те, кто так говорил, готовы были в очередь выстроиться, чтобы пожать тебе руку. О, я знаю, что это не ты. Да и они тоже пришли бы к такому выводу, если бы слегка напрягли мозги. — Он замолчал. — Фолкнер был готов упрятать тебя за решетку. Твоя невеста поспешила тебе на выручку. Тебе, похоже, повезло с женой.
Вейн от потрясения лишился дара речи. Она ради него рассказала им правду? Она призналась в том, где находилась в ночь убийства, понимая, что губит себя? И это все ради него? А он еще и отругал ее за это. Он злился на нее и не скрывал этого, а она не сочла нужным объяснить, что заставило ее открыться перед Фолкнером.
Циник подумал бы, что она поступила так, чтобы заставить его жениться, но Вейн так не считал. Нет, учитывая то, с какой неохотой Сара уступила его уговорам и с какой настойчивостью призывала его одуматься и отказаться от предложения, она вряд ли спасала его из эгоистических соображений. Теперь он видел ее в новом свете. Но надеяться пока преждевременно…
— Смерть Коула оказалась тебе на руку, верно, Вейн? — сказал Джардин.
Вейн нахмурился. Ему не нравился ход разговора.
— На что ты намекаешь?
— Ты получил ее, Вейн. Наконец получил, — тихо сказал Джардин. — Я тебе завидую.
Проникновенный тон Джардина не должен сбить его с мысли.
— Так кто его убил?
Джардин развел руками.
— Бринсли замахнулся на то, что оказалось ему не по зубам. Затронул слишком влиятельных людей. И посему нет надежды на то, что это убийство будет когда-нибудь раскрыто. На самом деле речь идет об одном конкретном влиятельном человеке: графе Строи.
— Понятно, что он не хочет, чтобы имя его дочери склоняли на все лады.
— Да… — Джардин смотрел на Вейна с пристальным интересом. И этот странный взгляд заронил в маркизе подозрения, что они с Джардином думают об одном и том же. — Или, возможно, он не хочет, чтобы кто-то совал нос в другие грязные делишки Коула. Возможно…
Возможно, граф Строи убил своего зятя. Или кому-то заплатил, чтобы его убили.
Джардин продолжал как ни в чем не бывало:
— Список подозреваемых велик. Покойный занимался шантажом и вымогательством. Причем довольно активно, насколько мне известно. Тебе удалось отыскать какие-нибудь документы?
Вейн покачал головой.
— К тому времени, когда я прибыл туда, найти что-либо уже не было возможности.
— Кто-то забрал их до тебя.
— Вся квартира была перевернута вверх дном. И, судя по всему, там действовал не вандал. Там что-то искали. Искали тщательно. И тот, кто обыскивал квартиру, не счел нужным делать это незаметно. Возможно, искали именно те документы, о которых ты упомянул.
Вейн не стал сообщать, что и он хотел отыскать один документ, который был нужен лично ему. Где-то у кого-то хранился его чек на неприлично круглую сумму. Он уже сообщил банкирам о том, что чек попал не по адресу, и платеж все равно не пройдет. Но ему нужно найти этот чек до того, как он попадет в руки Сары или в руки властей.
Как бы там ни было, Вейн пришел сюда, чтобы найти Джардина и выпытать у него ответ на один-единственный вопрос.
— Зачем кому-то понадобилось шантажировать графа Строи?
Джардин решительно покачал головой.
