Эпилог— Я нестерпимо сильно его люблю, — сказала Сара. — Но я никогда больше на это не решусь.
Вейн оторвал взгляд от спящего у него на руках младенца и усмехнулся. Несмотря на ее изнеможение, несмотря на боль, которую Сара перенесла за последние часы, она улыбалась ему счастливой улыбкой. Они оба знали, что она повторит это вновь, и повторит с радостью. Много раз, если на то будет Божья воля.
Она улыбалась, глядя, как ее такой невероятно большой муж бережно держит на руках новорожденного.
— Смотри, пока он спит, — пробормотала она. Младенец Александр не сделал ничего необычного со времени своего появления на свет за те пять часов, что прошли с его первого крика, и все же малейшее его движение, малейшая гримаса умиляли Сару и приводили ее в восторг. Он был их с Вейном ребенком, и это делало его особенным, уникальным, драгоценным.
Сара не была готова к той безудержной радости, которая охватила ее, когда она узнала о беременности. Даже узнав о том, что отцом Дэвида был не Бринсли, она продолжала считать себя бесплодной. Теперь, оглядываясь назад, она понимала, что все признаки беременности были налицо. Тот приступ тошноты, случившийся, когда она понюхала розовую эссенцию в Лион-Хаусе, и еще один — по дороге в Сент-Олбанс, когда они с Дженни ехали к ее сыну.
Сара перевела взгляд на лицо Вейна и увидела сходство между ним и спящим младенцем. И почувствовала, как узы любви еще крепче сковали их троих.
В этот момент вошла няня, и Вейн неохотно передан ей ребенка. Когда за няней с младенцем на руках закрылась дверь, Вейн повернулся к Саре.
Она выглядела усталой и бледной, но зеленые глаза светились. Пусть не всегда небо над ними было безоблачным, пусть они совершали ошибки и, вольно или невольно, причиняли друг другу боль, но они черпали друг в друге силы, и этот брак дарил им радость и цель в жизни. Вместе они могли свернуть горы. Впрочем, Вейн всегда это знал.
Он осторожно присел на кровать рядом с Сарой и наклонился, чтобы поцеловать ее. Знакомый ток желания пронзил тело, но Вейн с легкостью справился с ним. Сейчас, конечно, не время идти на поводу у желания. К стыду своему, главный вопрос, который мучил Вейна прямо сейчас, состоял в том, скоро ли он вновь сможет наслаждаться ее роскошным телом. Впрочем, он был не настолько глуп, чтобы обсуждать с ней сейчас эту животрепещущую тему.
Он поднял голову и посмотрел в эти все понимающие, вводящие в грех глаза.
— Скоро, любовь моя, — пробормотала Сара, обвив его руками. — О, я надеюсь, очень скоро.
Он пристально смотрел на нее, ласково убирая со лба прилипшие прядки. Губы ее были бледны, и щеки тоже. Бодрость духа, конечно, присутствовала, но сил у Сары совсем не осталось.
Эта хрупкая женщина во многом была сильнее Вейна. Она одним своим присутствием дарила ему ощущение душевного покоя. И сейчас тоже. Теперь он не так часто выходил на ринг и дрался уже не так отчаянно. Он продолжал тренироваться, потому что ему нравился бокс, потому что, тренируясь, чувствовал себя здоровым и сильным, но снедавшая его потребность наказывать свое тело и срывать раздражение, лупцуя соперника, сошла на нет.
Впервые его душа познала покой. Сара возбуждала Вейна, заводила, но он был спокоен, потому что верил в ее любовь. С Сарой ему было тепло.
Нежность, должно быть, отразилась на его лице. Потому что лицо Сары словно засветилось изнутри.
— Я люблю тебя, Вейн, — сказала она отрывисто и решительно. — Никогда в этом не сомневайся.
— Никогда, — кивнул он и улыбнулся. — Нет, я больше никогда не буду сомневаться в этом.
