– Так ты сообщишь завтра брату о своем согласии? В четверг мы венчаемся?
Они долго молча смотрели друг на друга, и Айвэн вдруг понял, что не дышит. Наконец она сказала:
– В четверг мы венчаемся. Только…
Айвэн нахмурился:
– Только что?
Люси отвела взгляд, и волосы, упавшие ей на лицо, скрыли от Айвэна его выражение.
– Я хотела спросить… – продолжала она едва слышно. – Может быть, ты… завтра вечером тоже придешь?
Гордость за самого себя и жаркое желание обдали Айвэна горячей волной. Она хочет, чтобы он пришел к ней! Она его жаждет!
Он сделал шаг к кровати, но остановился, пытаясь побороть ненасытного зверя, пробудившегося в нем. Он не даст ей почувствовать власти над ним. Ей вовсе ни к чему знать, какую страсть она в нем пробуждает. Ему надо, чтобы она его хотела! Айвэн понял, что впервые желает этого от женщины, и стиснул зубы.
– Не будь я уверен в твоей невинности, подобное предложение удивило бы меня.
Люси вздрогнула, словно он ее ударил. Но прежде, чем Айвэн успел придумать, как извиниться, она сказала:
– Если вы в моем лице надеетесь найти покорную жену, потакающую всем вашим капризам, то вы сильно ошибаетесь, милорд. Не зря я до сих пор не замужем.
– То же самое я могу сказать и о себе. До четверга, Люси.
Он быстро поклонился и, боясь задерживаться хотя бы на минуту, развернулся и вышел.
Однако за дверью Айвэн остановился – сердце его бешено колотилось, неудовлетворенное желание сводило с ума. Черт побери! Эта девица прибрала-таки его к рукам!
Люси же, не отрываясь, смотрела в одну точку, и сердце ее разрывалось от боли. Разве так бывает? Как можно любить ее тело, но ненавидеть ее саму?!
А в соседней комнате Антония прижимала ухо к стакану, приложенному к стене. Айвэн провел в спальне Люси целых два часа и вдруг ушел с проклятием на устах! Он, видимо, совсем сбит с толку. А мисс Драйсдейл достаточно умна и, конечно, опасается выходить за Айвэна замуж. Но леди Антонию это не касается. Ей нужен правнук, и сегодня Люси подписала свой приговор.
Старая графиня вернулась в кровать. Как же она устала! Светские обязанности совершенно изматывают ее. Но ничего, как только Айвэн женится, она вернется в Дорсет, в мирный дом семьи Уэсткотт, где и будет спокойно дожидаться новостей о рождении правнука.
Вместо поцелуя она с удовольствием наградила бы его пощечиной! Хотя нет, надо быть честной с самой собой. Да, ее так и подмывало дать ему пощечину, но желание поцеловать было гораздо сильнее…
Прошло два дня, а Люси его больше не видела. Но самыми невыносимыми были ночи, которые она просидела обнаженной в собственной кровати. Мучительные часы страданий, надежд, тоски, томительных желаний, разочарований… И злости, и возмущения!
Айвэн не удовольствовался тем, что обвинил в своем распутном поведении ее. Ему этого оказалось мало. Он сообщил обо всем Грэхему! И ей пришлось терпеть ханжеские нравоучения брата. Мало того, что она выходит замуж за подлеца, так теперь еще и Грэхем совсем замучил ее своими упреками за падение, за грязь, в которую она окунулась по собственной воле. У него появился повод вылить на нее все свое недовольство, накопившееся за столько лет. «Вот если бы ты приняла предложение Карлтона Клейвери, – ворчал Грэхем, – мы бы не оказались в столь унизительном положении и тебе не пришлось бы выходить замуж с такой поспешностью. Вот если бы ты приняла ухаживания Джорджа Андерсона, – продолжал он, – доброе имя нашей семьи не было бы запачкано грязью».
Единственное, что ее когда-то спасло, – это то, что ни у Карлтона, ни у Уинстона не было титула графа. А Джордж Андерсон только дожидался своей очереди на титул виконта. Люси и самой было противно прибегать к этому аргументу, но другого выхода она не видела.
Однако сейчас, когда Грэхем вел ее по проходу между рядами к алтарю церкви Девы Марии, она думала вовсе не о титуле Айвэна, а о нем самом – о том мужчине, который с непроницаемым лицом стоит подле священника.
Через несколько минут они станут мужем и женой. Он поцелует ее перед всеми: перед их родственниками и перед немногочисленными друзьями, сумевшими выбрать время для этого поспешного обряда.
По каким-то непонятным причинам мысль об этом поцелуе наводила на Люси ужас. Ей представлялось, как она тает у всех на глазах и превращается в лужицу воды у его ног. Она не сомневалась, что так оно и будет. Айвэн прекрасно знает, что может это сделать. Так почему он должен отказывать себе в удовольствии унизить ее перед всеми? Ведь она тоже в некотором роде унижала его, отказываясь принять его благородное предложение…
Когда Грэхем остановился прямо напротив Айвэна, у Люси перехватило дыхание. В церкви стояла мертвая тишина.
– Мы собрались здесь пред лицом Господа нашего и человека… – начал священник.
Люси была как в тумане, и ей казалось, что этому не будет конца. Однако все окончилось в мгновение ока. Из всей церемонии Люси запомнила только два момента – те, когда до нее дотрагивался Айвэн, – поскольку оба раза сердце ее начинало биться с бешеной скоростью. В первый раз он взял ее левую руку и надел ей на палец кольцо, которое оказалось ей как раз впору. А во второй он коснулся губами ее губ, после того как священник объявил их мужем и женой. Слава богу, страхи Люси оказались напрасными – по крайней мере, дурой себя она не выставила. Потому что Айвэн поцеловал ее без малейшего чувства, он даже не взял ее за плечи, а лишь слегка склонился над ней и холодно, отчужденно коснулся ее губ.
И все же, несмотря на эту холодность, сердце Люси бешено забилось – настолько, что ею овладело отчаяние.
– Поздравляю вас, – сказал священник, пожимая Айвэну руку.
Грэхем обнял Люси, вслед за ним ее целовали Валери, Гортензия и заплаканная мать. Даже леди Уэсткотт на мгновение прижала ее к себе. Но никакие поздравления не могли скрыть от присутствующих то, что само бросалось в глаза. Так называемая страсть Айвэна Торнтона к его невесте либо вся вышла, либо ее вообще никогда не было.
Люси едва не плакала. Но она взяла себя в руки и с каменным лицом прошествовала рядом с вдовствующей графиней к выходу из церкви. Айвэн шел несколько в стороне, выслушивая восторженные поздравления ее брата.
С энтузиазмом, с каким совсем недавно Грэхем отчитывал Люси за чрезвычайные обстоятельства ее бракосочетания, он теперь восторгался тем, что в родственниках у него будет граф. Люси вздохнула. Вот бы Айвэну хотя бы десятую долю восторгов Грэхема.
Словно прочитав ее мысли, он поднял на Люси глаза. Их взгляды встретились, но Люси не увидела ничего утешительного. Его голубые глаза были холодны, как лед.
Нет, это совершенно невыносимо! Люси поняла, что должна срочно объясниться с ним. Тяжело вздохнув, она улыбнулась Пруденс и сжала ей локоть.
