– Между тем, – торжествующе продолжал Мейсон, вскакивая сместа и указывая на свидетеля пальцем, – вы работали тогда до полуночи, не такли?
– Так, сэр.
– Значит, если бы машина вернулась после полуночи,существенно позже, скажем... в три часа ночи, вы бы ее уже не увидели, да?
– Конечно! Но я и так бы ее не увидел. Я не обращаю вниманияна машины, которые едут по шоссе. Мне до них дела нет.
– Уж не хотите ли вы сказать, – усмехнулся Мейсон, – чтовообще никогда не глядите на машины, мчащиеся по шоссе?
– Ну, я их... я их не рассматриваю.
– Естественно, – кивнул головой Мейсон, – но порой все-такизамечаете, не так ли?
– М-м... наверное, да.
– Итак, – напомнил Мейсон, – тот автомобиль привлек вашевнимание тем, что водитель вел себя очень нервно и неспокойно. Я правильноформулирую?
– Мне показалось, что он кого-то высматривает...
– Простите, ваши домыслы нас не интересуют, – остановилсвидетеля Мейсон. – Просто отвечайте на вопросы. Вы обратили внимание наавтомобиль, потому что водитель вел себя очень нервно и беспокойно, да?
– Да, сэр.
– Вы хорошо разглядели машину?
– Да, сэр.
– И запомнили номер?
– Да, сэр.
– Но раз уж вы запомнили эту машину, то, скорее всего,узнали бы ее снова, появись она перед вами?
– М-м... наверное, сэр...
– А теперь предположим, что, покинув бензоколонку, машинаотправилась в Лос-Анджелес и вернулась не раньше трех часов ночи, то естьподсудимый никак не мог оказаться на месте преступления в момент убийства. Выбы этого знать не могли, правда?
– М-м... вообще-то...
– Да или нет? – рявкнул Мейсон.
– М-м... не мог бы.
– У меня все! – торжествующе заявил адвокат.
Ковингтон посмотрел на него, озадаченно наморщив лоб. Потомне спеша поднялся на ноги. Он тщетно пытался скрыть, что намек на алиби Гарвинав связи с поездкой в Лос-Анджелес серьезно его обеспокоил.
– Ваша честь, – обратился Ковингтон к судье, – я намеревалсяпредставить в конце лишь краткие сведения, полученные мной от телефоннойкомпании; они касаются телефонного разговора подсудимого с Этель Гарвин. Однакотеперь мне хотелось бы получить возможность представить еще одного свидетеля...правда, он не может явиться в данный момент... Разрешите сделать перерыв дозавтрашнего утра!
Судья Минден покачал головой.
– Я считаю вашу просьбу необоснованной. Но, разумеется, еслиподсудимый к ней присоединится...
– Нет, ваша честь! – поспешил заявить Мейсон. – Мы хотимзакончить слушание дела как можно скорее.
– Но, ваша честь, – упорствовал Ковингтон, – речь идет обочень важных подробностях, которые я сейчас не волен обсуждать.
И тут вдруг вскочивший со стула Мейсон неожиданно проявилвеликодушие.
– Ладно, мы согласны продлить слушание. Мы согласны наперерыв! Если господину прокурору кажется, что он в состоянии найти улики,подтверждающие присутствие моего подзащитного неподалеку от места преступленияв момент совершения убийства, то, пожалуйста, мы с удовольствием пойдем емунавстречу, – милостиво произнес адвокат. – Мы уступаем просьбе прокурора и даемсогласие на перерыв.
И Мейсон величественно сел на свой стул.
– Да я уже все доказал! – завопил Ковингтон. – Что вам ещенужно? Я доказал, что обвиняемый...
– Довольно, джентльмены! – постучал молоточком судья Минден.– Ввиду того, что защита согласна продолжить слушание дела, суд объявляетперерыв до завтра, до десяти часов утра. Надеюсь, присяжные не забудутпредупреждение суда и воздержатся от обсуждения процесса, чтения газет и прочееи прочее. Надеюсь также, что вы не будете выражать каких-либо мнений по данномувопросу и не позволите обсуждать его в вашем присутствии. Суд прерываетзаседание!
Мейсон встал, потянулся, подошел к Полу Дрейку и Делле Стрити прошептал:
– О боже, какое везенье! Я так мечтал о перерыве, но боялсядаже заикнуться. Прокурор меня просто облагодетельствовал.
– Будь с ним поосторожней, – предупредил Дрейк. – Ковингтонопасен. Похоже, он выжидает.
– Прокурор обеспокоен, – задумчиво заметил Мейсон и добавил:– Но я обеспокоен еще больше. Хотя сейчас я знаю, что делать. И делатьнемедленно.
– О чем ты? – не понял Дрейк.
– Этот свидетель... я имею в виду Ирвинга, которого я обвелвокруг пальца, заставив опознать мою машину, – начал Мейсон.
– Да, ты здорово придумал, – поддакнул Дрейк.
– Как сказать... Боюсь, что излишне здорово, – покачалголовой адвокат.
– На что ты намекаешь, Перри?
– Пойдем-ка взглянем на машину. Ирвинг – человек оченьчестный.
Выйдя на улицу, Мейсон приблизился к машине, оставленной настоянке, открыл дверь и начал внимательно осматривать салон.
– Вот, взгляни на резиновый коврик под передним сиденьем,Пол! – воскликнул он.
– Но какого черта ты тут вынюхиваешь? Тебе что, кажется...
Пол Дрейк не успел договорить.
Мейсон вдруг тихо вскрикнул, наклонился и с силой дернулковрик на себя.
– Что это? – ахнул Пол Дрейк.
Мейсон показал на рыжеватое пятно и взволнованно воскликнул:
– Пол! Нам надо сейчас же разыскать лучших криминалистов. Мыдолжны выяснить, это кровь человека или нет.
– Кровь человека? – потрясенно переспросила Делла Стрит.
– Совершенно верно, – подтвердил Мейсон.
– Ты намекаешь... – пролепетал Дрейк.
– Да, намекаю! Мортимер Ирвинг говорил правду! Ондействительно видел на месте преступления мою машину!
– Твою машину?! – Дрейк был потрясен.
– Ее, голубушку, – кивнул Мейсон. – Ты же помнишь, чтоГарвин сел в свой автомобиль и уехал. А моя старушка стояла как раз заавтомобилем Гарвина. Ключи лежали в ящике у хозяйки гостиницы.
Дрейк присвистнул. Делла Стрит пробормотала:
– Значит, вы хотите сказать...
– Я хочу сказать, – подхватил Мейсон, – что никто, абсолютноникто не мог помешать Лоррейн Гарвин встать с постели, одеться, сесть в мойавтомобиль, отправиться на побережье, застрелить Этель и вернуться обратно вТихуану. Иными словами, револьвер мог все это время лежать в гарвиновскоймашине! Когда Лоррейн, ища очки мужа, открыла перчаточное отделение, она обнаружилатам револьвер. Лорри не сказала ни слова. Она молча протянула Гарвину солнечныеочки, а сама при первом же удобном случае достала оружие и переложила его ксебе в сумочку.
