Петром.
Он разделся по пояс и вызывал на бой любого, кто желал противостоять ему. Награда – чарка сладкого вина, привезенного из Арпат. Мы притащили с собой целую бочку. На то и был расчет: пьяное вино свалит любого с ног. Азарт испытать свою силу и испить доброго вина тут же поднял со скамьи одного из соратников князя – главу мятежной дружины.
Конечно же, он не быстро, но одолел крепкого старика. За что получил награду. Крякнув от удовольствия, победитель вытер усы. Желающих биться оказалось немало, и их даже не остановило, что на бой больше не выходил старик. Ему хватило и первого раза. Всякий раз от нас выставлялся новенький. И всякий раз скоморохи уходили с позором, а победителю наливали чарку.
– Что шуты против моих воинов? – гордился князь, войдя в раж. – Да дай самого крепкого из вас, я сам с ним одной рукой разделаюсь.
– А против меня выстоишь? – засучив рукава, вперед вышел Игнат. Горан хоть и не был так высок, все же выглядел гораздо крупнее. Он поднялся в полный рост и оскалился в зловещей улыбке.
– Да легко!
Горан скинул с себя богатый кафтан, одним рывком оторвал сначала один длинный рукав нижней рубахи, потом другой, чтобы во время боя не мешались. Не стал обходить стол, а полез через него, скидывая ногами кубки и чаши. И чудилось мне, что на любимого мужа широкой грудью прет дикий зверь. Никто из наших не посмел бы вмешаться, даже если бы «барабанщику» пришлось худо. Понимали, что начнется страшный замес, а против княжеской дружины скоморохам не сдюжить.
Игнат так и вовсе снял рубаху. Впервые в глазах Горана мелькнуло сомнение – его соперник был ладен и силен. Тяжелая работа в приграничье да тренировки во время пути позволили Игнату набить руку и сделать тело рельефным. Словно выкованным из железа.
Сомнение мелькнуло и исчезло, кураж возобладал над князем–захватчиком. Поплевав на руки, он злобно воззрился Игната. Тот взгляда не спустил. Пошли братья кругами, зорко следя друг за другом и делая иногда выпады – оценивали силу. Первым не выдержал Горан – кинулся вперед, надеясь тяжелым телом сбить соперника. Но Игнат ловко увернулся, делая лишь шаг в сторону, чем заставил Горана пролететь вперед шагов на пять. Упав, тот быстро поднялся. Никто не праздновал ловкий ход скомороха – обозные знали, что криком одобрения только разозлят хозяев. Дружинники тоже сделали вид, что не заметили промашку князя. Отвели взоры – боялись встретиться с ним глаза в глаза.
Горан деланно засмеялся и принялся отряхивать штаны. Ни от кого не скрылось, как у него налилось кровью лицо. Игнат тоже не расслаблялся, но Горан все равно обманул его. Делая последний удар ладонью по штанам, вдруг кабаном бросился вперед. Уронил Игната, насел сверху и принялся молотить кулаками по лицу.
Я закричала, но дядька Петр обхватил меня, чтобы я не запрыгнула на спину Горану. Игнат плевался кровью. На нем, пыхтя от натуги, сидел брат. Вытирал о рубаху поверженного кровавые кулаки. Торжествовал.
– Куда тебе, кукольнику, против князя? – с кривой ухмылкой пошлепал по щеке соперника.
– Я такой же кукольник, как ты князь, – тихо произнес, пуская кровавые пузыри изо рта, Игнат.
Я укусила себя за кулак, чтобы не закричать. Зачем он признается, будучи побежденным? За такие слова только смерть!
– Что ты сказал, пресноплюй? – зло сузил глаза Горан.
– Только трус убивает собственную мать. Что, стыдно было ей в глаза смотреть, после того, как вздернул на виселице ее мужа? Поэтому поднял на мать руку? Какими словами она кидалась в тебя, убийцу князя Ратибора? А она ведь любила тебя. Старшенького. Жалела. Помнишь, как ласково называла? Солнцем ясным... Месяцем ладным... Горюшком родимым...
Губы Горана затряслись.
– Откуда знаешь?
– А ты вглядись хорошенько. Можешь даже пощупать шрам, что оставила твоя палица, когда ты сшиб меня с коня. А потом тащил за волосы к воротам, чтобы показать мертвых родителей.
– Я же тебя вздернул рядом...
Горан не сразу смог подняться. А когда поднялся, попятился. Игнат тоже встал. Теперь он казался огромным против втянувшего голову в плечи Горана. Его ноги подкашивались. Понимал, что против вернувшегося из Нави брата он бессилен. Второй раз такого не убить.
Глава 32
В каменных палатах повисла тишина. Боялись подать голос скоморохи, замерли бездвижно дружинники. Они впервые видели того, кто смог покинуть Навь и пришел, чтобы отомстить братоубийце.
– Да, я умер. Но вернулся за тобой, – Игнат потянулся к веревке, которой прежде подпоясывал рубаху. Дернул за узел и, сняв, кинул под ноги брату. – Иди и умри. Так хотят боги.
– Нет! Нет-нет! Боги не хотят моей смерти! – Горан замотал головой, отказываясь брать веревку. Отшвырнул от себя сапогом, будто ядовитую змею. – Я заключил с ними сделку...
– Нет среди богов тех, кто заступится за убийцу матери, – тихо произнес Игнат. Ему ли не знать нравы богов?
Горан неожиданно громко рассмеялся.
– Не заступятся? А это мы сейчас поглядим... – он рванул на груди остатки рубахи и заорал, точно дикий зверь. – Лихо? Ты со мной?!!
– Здесь я, брат, – спокойно ответил княжеский гусляр, спавший до того под скамьей. Это его гусли отдали Егорке.
– Убить их всех!!!
Потянувшись к собственным волосам, гусляр снял их с себя, точно шапку. Бросив на пол, перетряхнул плечами, становясь сразу выше, костлявее и обрыдлее. Его лысая голова пестрела язвами, один глаз, выпав из глазницы на худую щеку, болтался на тонкой жилочке, второй наливался кровью.
Тело Лиха ломало, движения становились дерганными – гусляр теперь вовсе не походил на человека. Стоило ему хлестнуть воздух корявыми пальцами, как половина скоморохов повалилась на пол с криками боли.
Игнат в два прыжка оказался рядом с Лихом, скрутил в кулаке рубашку на груди бывшего гусляра. Притянул к себе, чтобы глянуть в уцелевший глаз.
– Тебе ли мнить себя богом? – прошипел, едва сдерживая ярость.
– А то ты не знаешь, что скоро никого из богов не останется, – Лихо легко оттолкнуло от себя Игната. Тот, опрокинувшись, проехал на спине с добрый десяток локтей. Оглядев корчащихся на полу скоморохов, Одноглазое Лихо облизало тонкие губы. – Дай хоть перед забвением покуражиться.
Лихо тряхнуло кистями, больше напоминающими кости, словно сбрасывало с них капельки воды. Поискало глазами жертву. Громко завизжал Егорка, корчась
