Стасу казалось, что они с ним играют. То обнадеживающе приотстанут, то догонят и упрутся носом в багажник, то, куда-то нырнув и пропав на короткое время из поля зрения, неожиданно выскочат из бокового проезда и проедутся впритирку к борту его «девятки».
Они отыгрывались за дневной провал.
Бросив машину, Скрябин попытался оторваться пешком.
Результат был таким же. Тем более что, устав, он перестал понимать, кто следит за ним, а кто — обычный прохожий. Ему казалось, что все украдкой подглядывают за ним из-за киосков, из окон домов, из машин.
Увидев вывеску «Три поросенка», Скрябин перешел улицу и толкнул дверь.
В зале небольшого кафе было грязно. Громко играл русский шансон, за двумя столиками бухали какие-то мужики, по зеркалу на стене неторопливо шествовал вверх раскормленный таракан. Из-за стойки на Стаса подозрительно посмотрела толстая тетка-буфетчица.
— Телефон есть? — спросил Стас.
— Ну есть. Тебе-то чего?
Скрябин показал удостоверение:
— Где?
— Ой! — взгляд буфетчицы мгновенно стал подобострастным. — Вот, пожалуйста.
Она поставила перед Скрябиным аппарат, слишком новый и дорогой для такого затрапезного заведения. Наверное, какие-нибудь наркоты или алкаши по дешевке скинули краденое.
Оглядываясь на дверь, Стас набрал номер:
— Рома? Не могу оторваться. Боюсь, наведу. Извини…
Он положил трубку, вытер пот со лба. Через дверное стекло было видно, как вдоль тротуара медленно ползет какая-то машина.
— Может, вам налить чего? — предложила буфетчица.
— Водки.
— Сколько?
— Бутылку.
Ему подали поллитровку, граненый стакан и бутерброд с колбасой на щербатой тарелке. Он отошел к боковой стене, где под зеркалом тянулось продолжение стойки, налил половину стакана. Усмехнувшись, чокнулся со своим отражением и залпом выпил сивуху.
* * *
Во дворе своего дома Юра Голицын выгуливал овчарку Лолу. Занятый невеселыми мыслями о работе, Голицын почти не смотрел по сторонам. Но собака чутко отслеживала обстановку и натянула поводок, почувствовал присутствие постороннего человека.
Из темноты за выступом кирпичной стены, огораживающей часть двора, вышел Шилов. Руки в карманах короткого расстегнутого плаща, кепка закрывает половину лица. Голицын не сдержал усмешку: ну, и видок.
Собака предупредительно зарычала, и Юра чуть дернул поводок:
— Тише, Лола, свои. Ты его должна помнить.
Роман подошел. Они поздоровались и медленно пошли бок о бок по двору. Овчарка больше не обращала на Романа внимания.
— Долго ждал?
— Да нет, я же знаю, когда ты с ней выходишь гулять. Сколько пива здесь выпито!
— Как сам?
— Жив.
— Серегу вместо тебя?…
— Да. Слушай, мне нужно вытащить Чибиса. У него есть неопровержимые доказательства моей невиновности. Выдерни его на какое-нибудь следственное действие. Я тебе обещаю, что никто из людей не пострадает.
Голицын покачал головой:
— Меня отстранили от дела. Оно у Кожуриной.
— Тогда это другой вопрос…
— Подожди, подожди. В изоляторе он все еще за мной числится. Я могу дать ребятам из твоего отдела постановление на его этапирование в прокуратуру.
— Не пойдет. Ты сам подставишься по полной программе.
— Скажу, что выписал и отдал бумагу, когда еще вел дело. А ребята, ничего не зная, сейчас исполнили.
— Не поверят…
— Конечно, не поверят. Пусть докажут!
— Ты не Чибис, для тебя доказательства не нужны.
— Тогда забей для меня местечко в вашем логове. Прокуратура тоже имеет право на оборотней… Мы слишком долго считали себя крутыми — пришло время это доказать.
В коридоре УБОП, развалясь на жесткой скамье, сидел задержанный — бритоголовый здоровяк в черной куртке. Одна рука была прикована на уровне плеча «браслетами» к батарее, но это не мешало парню курить, стряхивая пепел под ноги и растирая его каблуком. Да и вообще он выглядел довольно уверенным, будто бы твердо знал, что пребывание в казенном доме не окажется долгим.
Из кабинета, над чем-то посмеиваясь, вышли Дядя Вася с Петрухой. Дядя Вася держал в руке незажженную сигарету. Мимоходом, очень непринужденно, он подкурил у задержанного, в знак благодарности хлопнув его по плечу. Парень в ответ подмигнул и подобрал ноги, чтобы операм было удобнее пройти мимо него.
— Ну чего, по пивку? — Петруха продолжил разговор, начатый еще в кабинете.
— Ставишь?
— А чего я-то?
— Кто из нас двоих в отпуск собрался?
— Меня шеф все равно не отпускает.
— Ты же не проставился, вот и не отпускает.
Разговаривая, они подошли к лестнице.
Сзади скрипнула дверь, в коридор торопливо вышел Иваныч:
— Мужики!
Они остановились, стали ждать, пока начальник догонит.
Проходя мимо задержанного, Карташов тормознулся:
— Тебе кто разрешил? А ну, потуши!
С недовольной ухмылкой парень раздавил сигарету ботинком.
Карташов подошел к Дяде Васе с Петрухой, приобнял их за плечи:
— Шалман «Три поросенка» знаете?
— Рыгаловка, — лаконично охарактеризовал заведение Дядя Вася.
— Там Стас Скрябин завис, с катушек слетел. Надо выручать парня, а то арнаутовские его подберут. Давайте, шевелитесь!
Дядя Вася хитро посмотрел на Петруху:
— Заодно и проставишься.
— Да ну тебя!
Иваныч слегка подтолкнул их:
— Давайте-давайте, а то опоздаем.
…В забегаловке никого, кроме Скрябина, не было. Даже буфетчица куда-то ушла из-за стойки. Приглушенно играл русский шансон, повествуя о загубленной в лагерях юности. Скрябин спал за столом, положив голову на руки. Перед ним лежал опрокинутый граненый стакан. На тарелке — надкушенный бутерброд с селедкой, под столом — две пустые бутылки.
— Да-а-а, хорош фрукт, — безуспешно попытавшись растормошить Скрябина, Петруха упер руки в бока и посмотрел на напарника, прошедшего к стойке. — Куда его, домой теперь?
— Нет, мы его здесь оставим. Проверь ксиву и ствол, а я пока заплачу. — Дядя Вася постучал бумажником по стойке. — Хозяйка! Сколько он должен?
— Сто двадцать, — из подсобки выглянула подкрашивающая губы буфетчица.
Петруха отодвинул безучастно сопящего Скрябина от стола, развел полы куртки. Увидел пистолет в кобуре, запасной магазин. Нашел в застегнутом кармане удостоверение.
