либо вонючей солониной, либо, чаще, не менее вонючим мясом павшего от бескормицы скота.
У оружейников, людей отчасти привилегированных, ситуация с едой, и в первую очередь, с водой, несколько лучше, чем у обычных пехотинцев или матросов. Но не так, чтобы сильно… и проблема с водой, по мнению попаданца, стоит достаточно остро.
— Да, кстати… — озарило попаданца, — я как-то давно читал, что воду можно добыть из воздуха, и даже картинку видел, правда, плохую…
— Из воздуха? — поперхнулся Антип Иваны.
— Ну… камни по утру, они же в росе, так? — попытался прояснить парень, получив осторожный кивок, — Ну вот… вроде как можно особенным образом сложить, и…
— Да ну его к бесу, Антип Иваныч! — махнул рукой попаданец, как бы наступая себе же на горло, — это время и силы, а результат то ли будет, то ли нет!
— Кхе… ты это, — осторожно сказал мастер спустя пару минут, заполненных мучительными размышлениями, — пробуй, што ли. Я уж тут сам как-нибудь поковыряюсь, оно-то и работы сичас и нет почти.
— Ну не знаю… — протянул Ванька тоном человека, который и не может отказать прямо, но и браться за тяжкое дело желания не имеет.
— Вот что! — стукнул кулаком по ладони оружейник, — Делай, мой тебе сказ! Внял⁈
— Внял, Антип Петрович, — покорно отозвался попаданец, радуясь, что удался его нехитрый психологический трюк, — как есть внял! Попробую, но и вы… не серчайте, уж если то не так!
Посидев чуть, собираясь с мыслями, Ванька взял грифельную доску и кусок известняка, принявшись, для собственной наглядности, чертить схемы и разного рода слова, стирая потом, зачёркивая и перечёркивая, ставя знаки вопроса и восклицательные.
— Ага… — не слишком уверенно сказал он, собрав, кажется, в кучу, все свои фрагментарные знания по этому вопросу. Нет, собственно в способе он уверен[ii]… но дьявол, как известно, кроется в деталях! Ну и отсутствие таких… хм, деталей, как лист железа и большой кусок полиэтиленовой плёнки, тоже, наверное, скажется не в лучшую сторону.
Место, чтоб на возвышенности и на ветру, да обязательно рядом с их хозяйством, он выбрал тщательно, но пришлось-таки разравнивать площадку, вынужденно отдыхая то и дело. Собственно, отдыхать приходится больше, чем работать…
— А што это ты тута делаешь? — подозрительно поинтересовался ефрейтор Голобородько, въедливый и нудный тип, за такие вот ценные, нечастые у солдат качества, ну и за неплохую грамотность, выбранный в артельщики, и, раз уж всё равно окривел и охромел, эвакуированный вместе с полковым хозяйством.
— Да вот, Ляксеич… — нарисовался рядом мастер, — тут малой мой где-то читал, что, значит, воду можно из камня добыть.
— Роса, — поправил его Ванька, и… благо, бывалому ефрейтору долго объяснять не пришлось.
— Ну, так… — озадачился тот, по-простецки чухая грязную голову, — роса по утру, так… Ежели много камней, так, говоришь, стекёт?
— Писано было так, — подал плечами попаданец, — но то на бумаге, а так-то проверять надо.
— Ну, так… — закусив губу и задержав руку на затылке, Федот Алексеевич, не прощаясь, ушёл, а через несколько минут в Ванькино распоряжение прибыло двое помощников. Такие же кривые и хромые, как и командир, и потому решительно негодные к бою, ковылять, вместе с ополченцем складывая камни, они всё ж таки способны, хотя, не особо веря в успех предприятия, работали они, мягко говоря, без огонька.
— Это Ево Благородие не видит, — бурчит один из солдат, с мрачным видом подтаскивая камень, и, как заслуженную награду, доставая из кармана тощий кисет с табаком, — уж он бы…
— Молчи, Емеля, не твоя неделя! — прервал его напарник, — тебе Ляксеич начальник, так што не жужжи навозной мухой! Его Благородия хто где сичас, так что слушай Фетода Ляксеича, потому как спрос, ежели што, с нево!
Ночью Ванька, хоть и ушатался почти вусмерть на работе, слишком уж тяжкой для его нынешнего состояния, то и дело просыпался, вставая проверять, пошла ли вода. Антип Иваныч на это бурчал что-то не душеспасительное, но впрочем, без особой злобы, а так, назидательности для.
Встав в очередной раз, под самое утро, попаданец, зевая отчаянно, подошёл к пирамидке, и…
— Пошла! — дохромал он до мастера.
— Ась⁈ — тот сразу вскочил, но ещё не проснулся, — Чегой тебе, страхополох⁈
— Вода есть, Антип Петрович, вода! — чайник уже полнёхонький набрался, сейчас ещё чуть, и через край!
— Да Боже ж ты мой! — сна у мастера как не бывало, — Мы ж с тобой, Ванятка, от том не подумали! Ой, бяда-бяда…
Он загремел посудой, вёдрами и всем, во что только можно набрать воды, и заспешил к каменной пирамиде, но это, чёрт подери, были приятные хлопоты…
Вода не текла, а скорее сочилась исчезающе тонкой струйкой, к восходу иссякнув совсем. Удалось набрать едва ли много больше десятка литров — сущая ерунда в пересчёте на количество жаждущих и страждущих.
Но и оружейный мастер, и ефрейтор, и все причастные остались довольны, сияя небритыми солнышками, разгоняя окружающую безнадёгу отродясь нечищеными улыбками.
— Ну, Иван… — весомо обронил ефрейтор Голобородько и покрутил головой, подбирая слова, лезущие из глубины души под слишком большим напором, — Светлая у тебя голова, Иван!
— Так… — не сразу спохватился попаданец, судорожно вспоминая крестьянско-солдатский этикет, — попадалось в книжках, вот и вспомнил, Федот Алексеевич.
— Ну, книжки, они, ети, и полезными могут быть, — рассудил один из солдат с видом античного философа.
— Так… — ефрейтора так просто не сбить, мысли разной степени полезности заворочались в его голове.
— Поняли, братцы? — наставительно спросил он у солдат.
— Как не понять, Федот Ляксеич, — вразнобой отозвались они.
— Так… — Голобородько снова полез в затылок, нашаривая мысли слова, — Иван! Ты за старшего, внял?
