и есть любовь. Беспорядочные, запутанные эмоции, которые завязывают тебя в узлы и усиливают каждое чувство. Ненавижу это и не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.
Мне было невероятно трудно смириться с тем, что я выбрал короткую соломинку. Необходимость оставаться в стороне, в то время как женщина, которую я люблю, и мужчины, которых я называю семьей, уходят в опасный мир, в котором нам едва удалось выжить, создала острые углы в моих линиях, над которыми мне пришлось работать весь день, чтобы сгладить. Чтобы справиться с этим, я использовал все средства успокоения и переориентации, которым меня когда-либо учили, но я все равно терпеть не могу бездействовать. С тех пор, как они ушли, я уже четыре раза обошел периметр, с каждым разом ускоряя шаг. Тщательная визуальная инвентаризация скрытой кладовой не заняла много времени, как и инвентаризация огромного дома на колесах. Даже после нескольких попыток заняться домашними делами, которые нужно было сделать, и нескольких неудачных попыток поиграть в различные видеоигры я все еще нервничаю.
Отношения, которые я пытаюсь наладить с Келси, будут становиться для меня препятствием за препятствием. Я хочу прижать ее к себе и никогда не выпускать из виду. Жажду успокоить глубокую боль, которую, знаю, она носит в себе, и помочь заполнить трещины, которые пробиваются сквозь ее силу, моей любовью. Я так сильно хочу ее, разумом, телом и сердцем, но также знаю, что есть опасность задушить ее в своем стремлении обладать ею. Я ясно увидел это за последние два дня, когда Дэв пытался оградить ее от опасности нашего мира. Она сопротивлялась и стремилась к тому, чтобы оставаться сильной, выжившей, какой ее сделал этот мир. Она такая способная во многих отношениях, и нам всем придется очень постараться, чтобы не стать властными и не контролировать ее в нашем желании обеспечить ее безопасность.
Ничто из этого знания не помогает справиться с тревогой и стрессом, которые я испытываю и буду испытывать до тех пор, пока не увижу ее и остальных в безопасности. Мне нужно на чем-то сосредоточиться, на чём-то интересном, чтобы перенаправить свои мысли и немного успокоиться. В конце концов я оказываюсь на кухне в землянке и собираю все ингредиенты, чтобы приготовить блюдо, в котором я преуспеваю, — гедза — японские клецки со свининой. Готовить это блюдо меня научили мои третьи приемные родители. Кенджи и Хина Ито взяли меня к себе, когда мне было двенадцать лет, и за те два года, что я прожил с ними, они полностью изменили мою жизнь. Я никогда раньше не был в такой спокойной, уравновешенной и тихой семье. Их постоянная поддержка и ободрение рассеяли хаос, царивший в моей голове.
Любовь Кенджи к математике и числам показала мне способ упорядочить свои мысли и чувства, сосредоточившись на числах и углах как на успокаивающем инструменте. Хина была опытным шеф-поваром и научила меня «силе пяти» и многим учениям Дзен. Приготовление сложных блюд с помощью Хины, требующих использования пяти чувств — вкуса, обоняния, осязания, зрения и слуха, — стало для меня еще одним способом сосредоточиться и обрести равновесие.
Те два года, проведенные с Ито, повлияли на мою жизнь сильнее, чем все те годы жестокого обращения, от которого я страдал при своих биологических родителях. Когда Кэндзи трагически погиб в автомобильной катастрофе, Хина решила вернуться в Японию, чтобы быть со своими взрослыми детьми и внуками. К тому времени мне было почти пятнадцать, и власти штата решили поместить меня в детский дом, а не в другую семью. Именно в этом детском доме я познакомился с Дэвом, Греем и Линком.
Я закрываю глаза, глубоко вздыхаю и начинаю. Во время последнего обхода по периметру я нарвал молодой капусты и достал из морозилки немного замороженного кабанчика. Замешивая и раскатывая тесто, я произношу пять фраз, которые произносят в некоторых храмах дзен перед едой.
— Я размышляю о работе, которая принесла мне эту пищу; позволь мне понять, откуда берется эта пища. Я размышляю о своих несовершенствах, о том, заслуживаю ли этого угощения. Позволь мне освободить свой разум от предпочтений и жадности. Я принимаю эту пищу как эффективное лекарство, помогающее поддерживать свое тело в добром здравии. Я принимаю эту пищу, чтобы выполнить свою задачу просветления.
Мое дыхание становится глубже, когда я сосредотачиваюсь на своих ощущениях. Я ощущаю пальцами мягкость теста, придавая ему форму. Пока варится начинка, ощущаю аромат свиного фарша, капусты и специй. Меня радует уникальная форма защипанных краев готовых пельменей. Я слышу шипение готовящегося блюда и ощущаю взрыв ароматов, когда пробую готовую гедза.
Когда отхожу от подноса с гедза, которые нужно будет разогреть только на ужин, когда остальные вернутся позже, я спокоен, сосредоточен и обоснован. Признаю, что не могу изменить то, что может случиться с людьми, которых я люблю, пока они находятся за забором. Я буду верить, что Келси сможет и будет заботиться о своей собственной безопасности, даже если я попытаюсь защитить ее любым способом, который она позволит, и я накормлю свою семью едой, которую приготовил для них, когда они вернутся. Я ставлю поднос с гедза в холодильник как раз в тот момент, когда на моем телефоне срабатывает сигнал, оповещая о том, что одна из дверей открыта. Я закрываю глаза и произношу короткую благодарственную молитву, а затем меняю выражение лица, чтобы подойти и поприветствовать их.
Келси появляется в поле зрения первой. Она все еще слишком далеко, чтобы я мог разглядеть ее лицо, но ее великолепные волосы сияют, как маяк, под лучами полуденного солнца, и мое сердце подпрыгивает в груди, когда я вижу, что она вернулась целой и невредимой. Стою и напряженно жду, пока не насчитаю еще три фигуры, появляющиеся в поле зрения позади нее, и медленно позволяю своим мышцам расслабиться. К тому времени, когда она оказывается в двадцати футах от меня, я понимаю, что что-то не так. На ее лице нет улыбки, вместо этого оно глубоко нахмурено. Я осматриваю ее тело в поисках повреждений, но вижу только пропитанную потом рубашку и влажные волосы, прилипшие к лицу и шее.
Как только она выходит во внутренний дворик, Дэв ускоряет шаг и кричит:
— Черт возьми, Келси, просто остановись и послушай минутку!
Грей добавляет:
— Ну же, Келлс, позволь нам объяснить!
Только Линк хранит молчание, но я вижу мрачное выражение на его лице, когда Келси поворачивается к ним лицом, стоя теперь всего в нескольких футах от меня.
— Отойдите и дайте мне немного гребаного пространства, — она
