Прошло два часа, а она все не могла успокоиться. Рейхан сидела в бытовке, в одной руке стакан с кофе, в другой — тлеющая сигарета. Много лет тому назад она бросила курить, но сегодня ей было необходимо чем-то успокоить нервы. Лежавшая перед ней на столе пачка была уже наполовину пуста. Но лучше Рейхан себя так и не почувствовала.
Дверь распахнулась, и в комнату заглянул Мустиль Масуф.
— Вот ты где, — сказал он.
Так как Рейхан никак не отреагировала на слова, он вошел и сел рядом.
— Ты плакала?
Она молча кивнула. Да, плакала, почти все последние два часа. Так сильно, что теперь у нее болела голова.
— Доктор Гольдман не предупредил тебя? — спросил Мустиль.
— Нет, не предупредил.
Мустиль помедлил.
— Я знаю, что в нашей работе мы совершаем зло, — сказал он. — Но только представь, что вместе с тем мы можем помочь многим людям. Подумай о своей семье. Что касается меня, я делаю это только ради дочери.
Рейхан тихо вздохнула. Ей не хотелось сейчас это обсуждать. И никакой самый разумный совет не мог ей помочь в данный момент. То, что она увидела, было не просто злом. Это было жестоким преступлением. Никогда шанс спасти себя, свою семью и, вероятно, даже миллионы больных людей не оправдает такой поступок в ее глазах.
Мустиль понял, что говорить с нею не имело смысла. Он встал. У двери еще раз остановился и заметил:
— Тебя повсюду ищет доктор Гольдман. Он хочет с тобой поговорить.
Потребовалась еще одна сигарета и очередной стакан кофе, чтобы Рейхан почувствовала себя достаточно сильной для беседы с шефом. Она задумалась, чего он от нее хочет. Усовестить? Упрекнуть, что она повела себя «непрофессионально»?
Так как ей не удалось его нигде найти, она спросила одну из сотрудниц, которая предположила, что Гольдман направился в свой офис. Рейхан подошла к двери приемной и постучала, но никто не ответил. Она уже собиралась развернуться и отправиться искать его в другом месте, как ей показалось, что в комнате раздаются голоса. Она еще раз постучала — снова безрезультатно. Недолго думая, вошла.
Приемная была пуста. Секретарши Гольдмана не было на месте, но монитор ее компьютера был включен. Далеко она не могла уйти. Рейхан раздумывала, стоит ли ей дожидаться возвращения секретарши, когда снова услышала какие-то звуки. Тихие, взволнованные голоса. Приглушенные звуки доносились явно из кабинета доктора Гольдмана, дверь в приемную была только притворена.
Беседа шла на английском языке, но Рейхан понимала достаточно.
— Не теперь! Она должна здесь постоянно находиться. Давайте позже поговорим об этом! — Это был голос Гольдмана.
— Мы не можем позволить работать в лаборатории человеку, представляющему для нас опасность. — Голос шейха Ассада. — Через шесть дней мы сами подвергнемся омоложению. Не хочу никаких сбоев, когда цель уже столь близка!
— Женщина не представляет никакой опасности. Просто она была не в курсе настоящего положения вещей и поэтому поражена. До сих пор она занималась опытами только над животными.
Предположение Рейхан подтвердилось: оба говорили о ней. Заинтригованная, она подошла ближе к двери.
Теперь снова голос Ассада:
— Я знаю о вашей слабости к этой женщине. Но позаботьтесь о том, чтобы она сохраняла самообладание и не разболтала о том, что происходит в этой лаборатории.
— Ничего подобного она не станет делать, так как надеется сама получить пользу от нашего проекта.
— Когда-нибудь она заметит, что мы не можем ей помочь!
— Я позабочусь о том, чтобы она и дальше продолжала верить в обратное.
Дальнейшие слова Рейхан уже не воспринимала. Словно парализованная, она стояла у двери кабинета и пыталась взять себя в руки. Доктор Гольдман обманывал ее в течение долгих лет! Сначала нервное потрясение от процедуры добычи свежих клеток, теперь это!
У Рейхан возникло чувство, что кто-то выбил у нее почву из-под ног и теперь она падает в бездонную черную дыру.
«Нет никакого спасения, — в смятении думала она. — Ни для моей семьи, ни для меня, ни для других ВИЧ-инфицированных». На глазах выступили слезы отчаяния и ярости. Гольдман и Ассад, дав ей надежду, обманули и бесстыдно использовали ее!
За притворенной дверью ей послышалось какое-то движение. Теперь она больше не слышала голосов, а только шаги. Беседа была закончена.
«Если Гольдман и Ассад увидят меня здесь, они заподозрят, что я подслушивала! — молнией пронеслось у нее в голове. — Тогда они поймут, что больше не могут мне доверять. Нужно быстро исчезнуть отсюда!»
Чтобы не выдать себя, она мгновенно стащила с ног туфли и на цыпочках выбралась в коридор. Тихо прикрыла за собой дверь. Готово! Она снова обулась. Теперь осталось только зайти за ближайший угол, и она будет вне опасности.
Еще не успев достичь ближайшего угла коридора, она почувствовала, что оба мужчины вышли вслед за нею. И сразу услышала голос Гольдмана:
— Рейхан? Рейхан, это вы?
Она развернулась и постаралась придать лицу спокойное выражение, чтобы ничем не выдать себя. Доктор Гольдман поманил ее к себе и одновременно попрощался с Ассадом. Шейх ушел.
— Я уже просил найти вас, Рейхан, — сказал Гольдман. — Где вы пропали? Я беспокоился о вас.
— Я позволила себе выкурить несколько сигарет, — призналась она.
Гольдман кивнул, не отрывая от нее пронизывающего взгляда.
— Мне очень жаль, — сказал он. — Я должен был предупредить, что вас сегодня ожидает в операционной. Это была моя ошибка. Вы не возражаете, если мы поговорим об этом в моем кабинете?
Она последовала за ним в уютно обставленную, но без окон комнату. Здесь на полу был постелен не линолеум, а паркет. Письменный стол и обтянутые тканью с восточными мотивами кресла стояли на большом персидском ковре ручной работы. Вся стена за креслом была уставлена внушительного вида книжными полками.
Рейхан и Гольдман сели за стол для совещаний.
— Вам лучше? — спросил ученый.
— Немного, — солгала Рейхан.
Что она могла еще сказать? Что ни в коем случае не будет участвовать в мерзостях, которые творились в лаборатории?
— Я прекрасно понимаю вашу реакцию.
При этих словах Гольдман прикоснулся к ее руке. Мягкий, почти нежный жест.
— Мне самому глубоко неприятен способ, которым нам приходится действовать, — убивать одних людей, чтобы другие смогли жить. Это ужасно, но необходимо.
Пытливым взглядом он заглянул ей в глаза. Она вздрогнула от почти магической силы, исходившей от Гольдмана.
— Я уверен, потом мы найдем другое, более гуманное решение. Но в настоящее время это единственный путь, позволяющий исключать осложнения.
