и расширяются.
— Черт, Иден.
— Да, это плохо, не так ли?
— Бедная твоя кожа.
— Должно быть, я пропустила весь этот участок сегодня утром, когда наносила солнцезащитный крем. — Я поворачиваюсь и позволяю полотенцу опуститься дальше по спине, прижимая его к себе. — Помнишь, как мы сегодня обедали?
— Да, — пробормотал он и схватил лосьон.
— Я сидела спиной к солнцу, и было жарко, поэтому я убрала волосы.
— Да. Это будет холодно.
— Все в порядке. Я… о, черт.
Он проводит уверенной рукой с прохладным кремом по моей спине, и я позволяю голове упасть вперед. Под его ладонью моя кожа кажется натянутой и слишком горячей.
— М-м-м. По крайней мере, я сегодня повеселилась.
Его рука продолжает плавное движение по моим лопаткам.
— Я не знал, что сегодня наступит день, когда я наконец-то узнаю, сколько свиней было задействовано в «Бэйбе»
Я улыбаюсь, глядя на свои пальцы.
— Я рада, что просветила тебя, — говорю я. — Наконец-то ты стал образованным человеком. Как ты себя чувствуешь?
— Нервничаю, — говорит он. — Так много давления, чтобы использовать эти знания ответственно.
— С большой силой, знаешь ли, — говорю я. Наши разговоры банальны. Иногда серьезные, часто нет, и никогда не предсказуемые.
— Угу. — Его рука скользит по моей спине, пальцы проводят по краю полотенца. Я не обожглась, но мне все равно жарко.
— Твой душ был очень приятным.
— О? Хорошо, — говорит он. Затем он наклоняется, и я чувствую прикосновение прохладной руки к задней части моего колена. — Ты и здесь обгорела.
— Я легко обгораю, — говорю я и протягиваю руку, чтобы ухватиться за мраморную стойку для опоры. Его рука движется вверх по моей ноге, по икре, по задней поверхности бедра, пока не доходит до края полотенца.
— Может быть, — бормочет он, — но у тебя прекрасная кожа.
— О.
Его рука движется вверх, всего на несколько дюймов, по внутренней стороне моего бедра, и мое дыхание вырывается из меня в резком выдохе. В животе сжимается от предвкушения.
— Иден, — говорит он и встает. — Я хочу убедиться…
Я поворачиваюсь и встречаюсь с ним взглядом, и его слова замирают. Мы смотрим друг на друга, и большая ванная комната вдруг кажется очень маленькой и очень теплой благодаря пару из душа.
Возможно, моя прежняя сущность не сказала бы этого сейчас. Не стала бы так откровенничать. Но у моей отдыхающей "я" нет таких ограничений.
— Я уверена, — шепчу я. — Просто я спала только с одним человеком.
Его рот приоткрывается.
— Ах.
— Мы начали встречаться, когда я училась в колледже, знаешь ли.
— Логично. — Брови Филиппа сходятся в две темные линии над глазами. Я вижу, как в них плавают незаданные вопросы. — Меньше всего я хочу давить…
Я бросаю полотенце, прежде чем у меня сдают нервы.
Оно падает на пол, кучей между нашими ногами, оставляя на мне лишь неровный загар.
Слова Филиппа затихают во второй раз. Его глаза впиваются в меня, и теперь нас окружает не успокаивающая темнота ночи, а свет прожекторов в этой эксклюзивной ванной комнате.
— Черт, ты великолепна, — бормочет он, как будто ему неприятно, что это правда, как будто это причиняет ему боль. Он поднимает руку и проводит кончиками пальцев по моим ключицам, вниз, туда, где исчезает загар и начинается белый контур моего топа бикини. Он проводит линию по моей коже, следуя за изгибом груди. — Как будто это запретные зоны.
Он проводит рукой вниз, по моему загорелому животу и бледному белому треугольнику, где мои трусики прикрывали меня последние полторы недели.
— Такая красивая, — говорит он.
Он все еще полностью одет, и это, возможно, самое возбуждающее, что я когда-либо испытывала в своей жизни, в этот момент, когда он смотрел на меня горящими глазами.
Слова сами поднимаются к моим губам.
— Я не хочу, чтобы ты сравнивал меня с… кем-то. Сравнивал это. Я хочу, чтобы мы оставили прошлое позади, мы оба, с помощью этого.
Его глаза возвращаются к моим. Они пылают.
— Иден, я не могу сейчас думать ни о ком другом. Я даже не могу думать о завтрашнем дне.
Я смеюсь, наполовину смущенная, наполовину довольная.
Он, должно быть, думает, что я ему не верю, потому что крепко прижимает мою руку к своему телу. Под моей ладонью его эрекция становится твердой, и даже через ткань он горячий.
— Это правда, — говорит он и целует меня.
Поцелуй голодный и в то же время медленный, как будто он смакует его, смакует меня.
И я понимаю, что он имеет в виду. Потому что я тоже не могу думать о завтрашнем дне, не говоря уже о наших бывших. Здесь нет места ни для чего, кроме этого.
Он обхватывает руками мою попку и притягивает меня к себе — я голая, а он полностью одетый. Я уже собираюсь протестовать против этого факта, когда он кружит меня на месте.
Мы стоим перед зеркалом, он стоит у меня за спиной. В отражении его глаза горят.
— Смотри, — бормочет он и обхватывает мою голую талию. — Ты такая невероятно сексуальная.
Я смотрю.
И мне не смешно, когда его руки обходят выемку на моей талии и изгиб бедер, или когда он проводит по внешним сторонам моих бедер. Нет ничего смешного ни в его пристальном взгляде, ни в том, что он раздвигает мои ноги, чтобы протянуть руку между ними, как он делал это в бассейне, прикасаясь ко мне так, будто уже знает все мои секреты.
Я прислоняюсь головой к его плечу.
— Ты заказал еду в номер?
— Хм? — говорит он, сфокусировав взгляд на нас двоих в зеркале. Он прижимает свою ладонь к моему клитору.
Мое дыхание учащается.
— Обычно ты так хорошо изъясняешься.
— Да, — говорит он.
— Что я только что сказала?
Он заставляет свои глаза встретиться с моими. Темно-синие кажутся почти черными.
— Я ни хрена не понимаю.
Я смеюсь, и тогда он тоже улыбается, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею.
— Это было важно?
— Это очень, очень не важно.
— Хорошо, — говорит он, и его рука проникает глубже. Его средний палец проникает внутрь меня. — Потому что мне нужно работать.
— И тебе очень нравится твоя работа.
— Именно так, — говорит он. Его рука кружит, раздваивается и ускоряется, пока мы оба наблюдаем. Может быть, дело в том, что мы наблюдаем, или в том, что здесь так светло, или в том, что он крепко держит меня за талию, а его свободная рука обхватывает мою грудь, но я нахожусь на грани быстрее, чем ожидала.
Я извиваюсь, сопротивляясь его руке.
— Почему ты все еще в одежде? —
