человеком, и я решил… что прощу ему эти странные эмоции. Но потом сюда стала приходить Исабель, вместо Мелеха. И глядя на то, как она меняется, я стал сомневаться. Я пытался расспрашивать ее и понял, что она врет. Что она врет и что ей грозит опасность.
– Никогда, – отрезал виконт. – Никогда ей не грозила опасность.
– Что тебе нужно, виконт? – спросил прямо освященник. – К чему эти разговоры о моем отце?
Вот он, этот момент. Винсент набрал в грудь воздуха.
– Я прошу, чтобы ты убил меня, сын Селиса.
– Что? – освященник сделал шаг назад. – Что ты …
– Подожди, послушай, – торопливо заговорил виконт. – Я потратил так много лет, чтобы узнать это. Селис был освященником. Он проклял меня с именем богов на устах, с силой веры, вложенной в свои слова. Именно поэтому проклятие по-настоящему сработало.
– Не богохульствуй! – осенил воздух перед собой священным знаком Жель.
– Я не богохульствую, – терпеливо ответил ожидавший чего-то такого Винсент. – Сила богов бесконечна, не об этом ли говорит нам религия? И не нашего ума дело, как боги одаривают этой силой своих последователей.
– Так, – неохотно согласился Жель. Спорить с трактатами об Ирсе и Ярсе он не смел.
– В редких случаях благословение освященника божественной силой может перейти на его потомков, – продолжил Винсент.
– Сказание о Аселе и дочери его, святой Тейнин, – немедленно отозвался Жель.
– Проклятие тоже может перейти, – вот Винсент и добрался до главного. – Ты сын Селиса. Ты можешь снять проклятие. Подарив мне смерть. Как только я разрешу тебе пройти через ворота, ты сможешь убить меня.
Жель молчал. Небо над головами Освященника и виконта продолжало сереть.
– Я служитель богов, а не убийца, – разомкнул он, наконец, губы.
– Боги ведают и жизнью, и смертью. И разве это не истинное милосердие и проявление их воли – подарить мне покой? Я хочу верить, что если Азария, умирая, просила свою мать помочь мне, снять проклятие Селиса, значит она не хотела, чтобы я мучился.
– Вот именно: ты хочешь верить.
Жель смотрел на игравшего скулами Винсента. Виконт не выглядел жалким, он не молил, не унижался, не угрожал, не бахвалился. Он просил о страшном. Просил, стоя на двух ногах, будучи здоровым, имея за спиной дом, слуг и деньги, чтобы им платить.
Виконт был достаточно смелым, чтобы смотреть в будущее и понимать, что ждет его спустя еще лет двадцать. И разве боги не говорят о том, что милость и сострадание не всегда легкая ноша для того, кто их приносит? Жель кивнул сам себе. Да. Это будет суровое испытание, но легких достойным боги и не посылают.
– Хорошо. Что именно ты хочешь, виконт? – тяжело посмотрел он на Винсента.
– Приходи после захода солнца. Я закончу… приготовления, отпущу Ленно с каким-нибудь поручением в город и буду тут. Один. Я разрешу тебе пройти, а там… хочешь нож, хочешь арбалет… – виконт невесело усмехнулся.
– У меня нет арбалета, – сурово ответил Жель. – У меня есть кинжал отца. Он брал его с собой, когда ездил к отдаленно живущим прихожанам. Дороги бывают разные, как и путники на них. Но и у меня есть условие, виконт.
Винсент склонил голову.
– Я приведу с собой освященников Миссии. И если ты вдруг струсишь… у нас будут с собой мешочки с соломой и горящие факелы. И я сделаю так, чтобы Лоза сгорела, и ты вместе с ней, виконт. Пока, спустя еще лет десять, тебе не пришло в голову, что ты зря отпустил от себя Исабель и ее надо заменить другими невинными душами.
Если бы взглядом можно было убивать, Жель лежал бы уже мертвым, столько ярости было в виконте.
– Я никогда не…
Стиснув зубы, Винсент оборвал сам себя на полуслове.
– Все равно. Будь по-твоему, Жель.
Как Исабель добежала до дома она не помнила. Кажется, ей навстречу шел Жель, но у девушки не было никакого желания говорить с ним. Кажется, кто-то окликнул ее, спросил, что случилось, но боль, рвущая девушку на части, затмевала все. Захлопнув за собой дверь, Исабель прислонилась к ней спиной, осела на пол и зарыдала так, что за окном испуганно вспорхнула с ветки птица. Когда плакать уже не осталось сил, а глаза заболели от слез, Исабель поднялась и, как во сне, обвела взглядом комнату. Розы на столе уже начали увядать и осыпаться. Исабель взяла один лепесток и растерла его между пальцами.
…Держи, это тебе. Может, Королева Роз придет к тебе во сне и сможет исполнить твое желание. Какое-то другое желание…
… а освободить меня, Исабель, может только смерть.
… Не смотри так. Я пока не нашел никого из родственников Селиса. Но я не могу жить вечно, Исабель. И надеяться на милость тех, кто рядом со мной. Больше не могу. Ты бы тоже не смогла.
Исабель села на кровать.
Почему она решила, что что-то изменится от того, что она любит виконта? Что ей достаточно его, Висконти, скрипучих половиц под ногами и выцветших красок гобеленов? Пройдет время, она постареет, станет дурнушкой, обузой на шее вечно молодого виконта. Сколько раз он будет начинать все сначала и смотреть, как близкие увядают на его глазах? В одном он не прав.
Исабель сняла с себя сарафан, небрежно бросив его на пол, рубашку, обувь и, оставшись нагишом, взяла кувшин с холодной водой. Она вылила его себе на голову, смотря, как струйки воды падают прямо на пол. Не вытираясь надела рубашку обратно и, забравшись в кровать, свернулась клубочком.
Ирса, Ирса, вот тебе водица, чтобы зло с меня ушло, чтобы стала я чиста, чтобы обошли меня глаз дурной, страшна беда. Смой с меня это ужасное чувство тоски, пожалуйста…
Будь она проклятой, она бы молилась богам, чтобы виконт ее не покинул. А Винсент… Винсент ее прогнал.
Исабель закрыла глаза.
Ее разбудил стук. Сначала Исабель решила, что это гром – за окном, во мраке, как раз сверкнула молния и девушка привычно сжалась. Затем стук повторился и Исабель поняла, что стучат в дверь.
– Исабель! – высокий голос Кианы звучал требовательно и… испуганно? – Исабель, открой, открой быстрее!
Девушка соскочила с кровати, на ощупь зажгла свечу и, держа ее в руке, открыла дверь. На пороге стояла знахарка, непривычно растрепанная, запыхавшаяся, словно бежала от своего дома до Исабель.
– Начинается гроза. Дождя еще нет, но молнии уже сверкают. Ты должна справиться, Исабель, справиться со своими страхами.
Киана крепко вцепилась руками в плечи девушки, пальцы у нее были ледяные. Исабель в ужасе смотрела на
