качестве ключа взяла не «Электра», а ее имя задом наперед. Как в зеркале! АРТКЕЛЭ… и когда расшифровала… ничего не получилось.
– Тьфу! – фыркнула я и так сильно надавила карандашом на бумагу, что кончик отломился.
Орест пожал плечами. Я буквально видела, как он изо всех сил сдерживается, чтобы не сказать: «А я что тебе говорил?»
Но тут мне пришло в голову проделать то же самое еще раз. Только не имя Электры, а имя Ореста задом наперед… СВЖБХРЪМ и ТСЕРО… получилось… получилось КРЕСТИА!
– Крест ИА! – воскликнула я. – Пересечение линий И и А! Орест, вот оно!
– Нет! – возразил Орест. – Ничего не вот!
– Очень даже вот! – настаивала я. – Смотри!
Я развернула свою карту, на которой были обозначены силовые линии Земли. Линия, помеченная буквой «А», и линия, помеченная буквой «И»… встречались далеко в лесу! На крутом склоне у ручья. Не у камня Сильвии, а на другой стороне, дальше в лес.
– Вот куда нам нужно! – воскликнула я. Сердце отчаянно колотилось. – Дитя с лозой – не Электра! Это все-таки ты, Орест!
Тут я заметила, что Орест сидит неподвижно. Он вовсе не рад. Его сердце не стучит, как мое. Он не хочет быть ребенком-лозоходцем.
– Мы же решили, что все равно пойдем туда! – стала просить я. – Пожалуйста! Мы же договорились! Да что такого может случиться?!
И я стала упорно повторять этот главный аргумент: если ничего особенного не произойдет, почему бы ему не пойти со мной?
– Если я пообещаю пойти с тобой на встречу с Ме-синой, ты пойдешь со мной в лес потом, вечером?
Орест просиял, услышав о Месине.
– О’кей, – сказал он. – Но после этого мы продадим астролябию, да? Чтобы твоя семья смогла остаться в вашем доме?
Я кивнула. Мне нужен всего один шанс. «Крест ИА» – такое не могло быть случайным совпадением. Наверняка это что-то значит. Жаль только, что у нас нет Стрелы времени. Но что, если астролябия все равно сработает? Может быть, нам удастся найти второй кусок пергамента? Только бы астролябия настроилась на Ореста, а с остальным как-нибудь разберемся.
40
Санна, видимо, решила выжать из окончания полугодия все, что можно. Она заявилась ко мне в образе северного оленя! Лицо раскрашено коричневым и белым, с большими темными глазами, а на голове красуются оленьи рога. Я ее сразу и не узнала! Она и для меня принесла рога, и меня тоже накрасила, хотя и совсем немножко. Потом сфотографировала нас вместе и выложила фото на свою страницу. Да еще и с подписью «Лучшая подруга» – ради этого, знаете ли, стоило напялить оленьи рога. Потом мы пошли за Орестом.
Дверь нам открыла практикантка Лив.
– Ничего себе! – воскликнула она, едва нас увидела. – А у нас в школе Рюдсберга никто так не наряжался на рождественскую вечеринку. Круто!
Подумать только, Лив училась в той же школе, что и мы. Я даже не задумывалась над этим. Естественно, Орест отказался надевать рога, хотя Санна принесла пару штук и для него тоже.
Окончание полугодия в школе Рюдсберга прошло очень мило, с рождественскими песнями и выступлением хора, а ректор и завуч произносили речи в рождественских колпаках.
Наш класс собрался ненадолго, чтобы поесть имбирного печенья и попрощаться перед каникулами друг с другом и с учителями. Я крепко обняла Санну, потому что она собиралась ехать с родителями в Германию на все каникулы. У нее там родственники. И поняла, как я рада, что у меня есть настоящая подруга. Раньше у меня никогда не было подружки.
Анте держался в стороне. И это хорошо, потому что я не знала, что ему сказать. Даже еще не решила, злюсь я на него или нет.
Но Орест с нетерпением ждал, когда праздник завершится, чтобы отправиться на встречу с Месиной, которая, как он верил, появится на станции Лерум. Я же совсем не была в этом так уверена.
И все-таки пошла с Орестом на станцию. Он так нервничал, что за всю дорогу не проронил ни слова. День был холодный и ясный, трава замерзла, лужи прихватило льдом.
Мы прождали больше часа. За это время прошло три поезда из Алингсоса и три из Гётеборга. Мы стояли в маленькой пластмассовой кабинке на платформе у рельсов, потому что там было чуточку теплее, чем снаружи. Каждый раз, когда останавливался поезд, Орест выходил и высматривал Месину. И каждый раз возвращался разочарованный.
– Она не приедет, – сказала я наконец. – Надо идти домой.
Орест пожал плечами, но пошел со мной. Мы двинулись вдоль местной дороги, вдоль трассы и рельсов, в сторону Альмекэрра. Только у перехода под трассой он открыл рот и произнес:
– Наверное, я перепутал день.
Он продолжал надеяться! Я старалась понять, почему Орест так одержим идеей вернуть Месину. Возможно, ей очень хорошо с приятелями Оракула. А может, просто нравится быть там, где кто-то другой решает за тебя, что хорошо, а что плохо. Или ей просто тоскливо стало сидеть в Леруме, среди повседневной скуки, где самое интересное событие за день – пришел поезд вовремя или опоздал.
Но я подумала, что Орест хочет ее спасти. Орест, мой друг, рыцарь в дождевике, из которого давно вырос. Мне хотелось хоть чем-то его утешить, и я проговорила:
– Да, наверняка она имела в виду другой день.
Хотя вовсе так не думала.
Втайне я даже радовалась, что Месина не появилась. Что бы мы делали, если бы встретились с ней?
Попытались бы уговорить ее вернуться домой в Лерум, к родителям? Или позвонили бы в полицию? Или что?
Домой я вернулась такая замерзшая, что меня буквально трясло. Налила себе чашку чая, положив в него кучу сахара, и медленно выпила у себя в комнате. Сегодня вечером лунное затмение. Лунное затмение в самый короткий день года. И тогда мы возьмем астролябию и отправимся на пересечение линий И и А, и Орест будет держать ее в руках в тот момент, когда луна на небе исчезнет. Со Стрелой времени или без нее, но что-то обязательно произойдет, когда Орест – избранный ребенок, у которого на руке родимое пятно такой же формы, как стрелка на астролябии, – будет держать ее в руках. «Стрелка небесных часов привести ⁄ Сможет тебя непременно к тому, ⁄ Что не открылось досель никому», – говорилось в песне Сильвии. По всему телу у меня пробежали мурашки.
А потом, как считал Орест, нам надо продать астролябию, чтобы выручить денег, и тогда мне не придется переезжать. Он был совершенно
