не зачесалась и не обожглась. Теперь, когда Лила вернулась в мою голову, я не мог перестать думать о ней.
Ее голос.
Ее карие глаза.
Ее милая чертова улыбка. Ее озорная ухмылка.
Ее тонкое горло. Ее шрамы…
Ее сочная задница. Блин. А сейчас мне было тяжело.
Моя рука опустилась к моему члену. Я схватился за основание и сжал свою длину, прежде чем погладить себя один раз, два, а затем мой член дернулся, когда я усилил давление. Моя рука легко скользнула по члену, и я зашипел, когда давление нарастало, а моя твердость в моей ладони становилась все толще. Я крепко сжал свой член.
Я был атакован каждым изображением Лилы. Ее сексуальная улыбка, когда она лежала на кровати, раздвинув ноги, ее киска, красная и мокрая для меня. Я представил Лилу на четвереньках, задницу в воздухе. Это было что-то о воображении. Ты мог превратить его во что угодно.
В своей голове я обхватил ее задницу и сжал. Скользнул большим пальцем между этими двумя бледными, сочными шариками и погладил ее тугую маленькую дырочку. Мои яйца между ног сжались и стали тяжелее. Я качал свой пульсирующий член сильнее, пока я вызывал в воображении самую грязную сцену.
Она борется со мной.
Потому что она знает, что я этого хочу.
Она стонет, громче. Ее бедра дергаются, когда я сжимаю ее клитор между большим и указательным пальцами. Она хнычет, когда я таскаю ее влагу между ее ягодицами, покрывая это отверстие ее собственными соками, используя их как смазку. Она уже один раз кончила, брызнула на мои руки и грудь, прежде чем она начала плакать и умолять мой член.
— Такая грязная девчонка, — рычу я ей в ухо. — Расскажи мне крошка. Где мой толстый член? Хочешь проглотить мою сперму? Или ты хочешь, чтобы она попала в твою киску… или, может быть, ты хочешь, чтобы оно вытекало из твоей маленькой тугой попки.
— Пожалуйста! — Лила плачет громче. Ее тело начинает трястись, когда она прижимается ко мне задницей. — Возьми меня. Я твоя.
— Черт возьми, да. Ты моя. Всегда была. Всегда будешь.
Ее задница сжимается, когда я раздвигаю ее щели, сплевывая для смазки. Ее дыхание становится жестким, и она вжимается лицом в матрас, заглушая свои стоны.
Медленно я толкаюсь вперед, вталкивая свою толстую твердую часть внутрь.
Лила кричит.
— Мэддокс! О Боже!
Она пульсирует вокруг меня, сжимаясь сильнее.
— Это больно. Но, о, о… пожалуйста, не останавливайся.
— Хорошо. Потому что я не остановлюсь, пока тебе не станет так чертовски больно, что завтра ты не сможешь ходить, — рычу я. Мой твердый член пульсирует и болит от желания трахнуть ее сильно и глубоко, но я напоминаю себе, что нужно двигаться осторожно... медленно...
Я толкаюсь вперед, стиснув зубы, и прижимаюсь к ней своим телом. Я обнимаю ее, мой член полностью находится в ее заднице. Она растянулась до предела, неся в себе мою толстую длину. Она чертовски тугая, я не могу дышать. Мы оба дрожим, потеем… и я чертовски разбит.
Лила Гарсия — это все, чего я когда-либо хотел, и она моя. Каждый ее дюйм.
Фантазия распалась, когда я брызнул спермой на всю ладонь, но она быстро смылась. Я кончил с шипением и продолжал сжимать и сжимать свой член, пока не истратил все до последней капли.
Боже, Лила должна была стать моей смертью. Она убивала меня тогда и… убивает до сих пор.
Я быстро умылся и вышел, вытершись и обернув полотенце вокруг талии. Должно быть, я потерял сознание, сам того не осознавая, потому что меня разбудил звонок телефона. Цифровые часы показывали 23:30. Вслепую я потянулся к телефону.
Бьянка. Почему она звонила мне, вместо того, чтобы стучать в мою дверь? Нас разделяло буквально две комнаты. Меня охватила паника, и я похолодел. Я сел прямо и ответил на звонок.
— Что такое?
— Ребенку хочется мороженого с мятой и шоколадной крошкой.
О.
Ее полуночные пристрастия.
— Мороженое?
Она напевала.
— Конкретно мятно-шоколадная крошка.
Мятно-шоколадная крошка…
Любимое Лилы…
Я провел рукой по лицу.
— «Dairy Queen», вероятно, все еще открыта. Я посмотрю, есть ли у них такой вкус.
— Спасибо. — Я услышал улыбку в ее голосе. Я, черт возьми, не знал, что беременные цыпочки — это такая большая работа. Я не был к этому готов. Пристрастия, перепады настроения, дополнительные эмоциональные драмы.
— Хорошо, — сказал я.
Секунду она молчала, и я уже собирался повесить трубку, когда она тихо позвала:
— Эй, Мэддокс.
— Ага?
— Спасибо, — прошептала она, словно мы делились секретом.
Я зарычал и повесил трубку.
ГЛАВА 22
Лила
— Странно праздновать Рождество без Мэддокса, — сказала бабушка. Она протянула мне чашку горячего шоколада, и я неохотно взяла ее. В тот момент, когда она начала говорить о Мэддоксе, мне захотелось побежать наверх и спрятаться. Они не знали, что мы расстались… пока.
Они знали об отце Мэддокса. Итак, я дала им поверить, что Мэддокс был с его родителями… поэтому он не навестил нас… и я не пошла к нему. Пока.
Я только вчера вернулась к бабушке с дедушкой. Сегодня был канун Рождества. Мэддокс всегда ночевал с моей семьей. Он спал на диване (иногда прокрадывался в мою комнату), и мы просыпались рано утром, чтобы открыть наши подарки. Мы завтракали вместе.
Проведение Рождества без него стало еще одним напоминанием о том, как быстро наши отношения перешли от ста к нулю.
Это было бы наше первое Рождество в паре. Я стиснула зубы, чувствуя себя такой безнадежной… такой беспомощной…
Я промолчала, сосредоточив все свое внимание на телевизоре. Фильм закончился. Бабушка и дедушка пожелали спокойной ночи и поднялись наверх в свою комнату. Электронные часы показывали 8 вечера, но у них была привычка рано ложиться спать. Старость, говорят они.
Мой взгляд остановился на тарелке смешанных чипсов для вечеринок, и одиночество охватило меня. Мэддокс всегда отделял мой любимый вид от остальных и скармливал их мне. Это мелочи…
Это было то, чего мне не хватало больше всего.
Маленькие вещи.
Стук в дверь вырвал меня из раздумий. Когда снова раздался стук, я встала, чтобы открыть дверь. Я не знала, чего я ожидала, но это точно был не он.
Задыхаясь, я прошептала:
— Грейсон?
Он выглядел иначе. Старше, мудрее… и чуточку красивее. Теперь у него была борода, он все еще носил очки и, похоже, набрал больше мышц.
— Эй, можно войти?
— Эм, да, конечно! — Мой голос вышел писклявым. Я не видела его много лет. После того, как он расстался с Райли, мы потеряли всякую связь.
Грейсон вошел внутрь, но остался у двери. Именно тогда я заметила файл, который он держал.
— Я пытался позвонить Мэддоксу, но он не берет трубку. Это важно и не может быть отложено.
— Что такое?
Он покосился на
