православие) татарским князем Петром Урусовым. Тем самым было создано крупное боевое соединение из касимовских, романовских и астраханских (юртовских) татар.
1 апреля 1610 года, после череды тяжёлых поражений и взятия Касимова войском боярина Ф. И. Шереметева (посланного Василием Шуйским), Ураз-Мухаммед и Петр Урусов решили вновь сменить государя, и посетили польского короля Сигизмунда III под Смоленском. Там они были приняты весьма благосклонно. Поскольку семья Ураз-Мухаммеда оставалась в стане Лжедмитрия, он, по утверждению Конрада Буссова, принял решение вернуться к самозванцу, с тайным намерением организовать его убийство. Обо всём этом знал хитрый и умный Иван Заруцкий…
* * *
Но по свидетельству того же Буссова, планы касимовского царя были нежданно нарушены его родным сыном[81]: «После неудачной попытки взять Москву летом 1610 года самозванец отступил к Калуге и стал готовиться к новому походу. Но сын Ураз-Мухаммеда донёс Лжедмитрию, что отец собирается прикончить его. И Лжедмитрий решил опередить касимовского царя. Во время охоты за Окой он напал на ничего не подозревавшего Ураз-Мухаммеда и убил его. Тело бросил в реку. Чтобы скрыть убийство, Лжедмитрий поскакал к своей свите, крича, что хан намеревался убить его, но он – Лжедмитрий – чудом спасся».
Служилые татары не стали мстить за своего военачальника[82]. И только Пётр Урусов, состоявший на тот момент начальником стражи Лжедмитрия, в глаза сказал самозванцу, что это было убийство. За эти слова Урусов был схвачен и посажен в тюрьму. Выйдя из поруба через шесть недель, благодаря заступничеству царицы Марины, он был восстановлен на прежнем месте и в прежнем чине.
В начале декабря выпал снег и на 11 декабря 1610 года калужский «царик» назначил день для охоты. Охотиться было решено на волков. Но Заруцкий, Урусов и их сторонники не намерены были терять времени зря…
«Царик», возвращаясь с охоты, ехал в санях, был доволен своей добычей и слегка пьян. Ему и ловчим удалось затравить, подстрелить, или взять капканом троих матёрых волков и пятерых щенков. Воспользовавшись тем, что с самозванцем была татарская стража и лишь несколько бояр, Пётр Урусов решил тут же и мстить за своего покойного друга Ураза. Как только стало смеркаться Урусов и его брат отделились от татарской стражи и обнажили клинки. «Прискакав к саням на коне, Урусов рассек “царя” саблей, а младший брат его отсек “царю” руку». Голова самозванца слетела с плеч, кровь залила снег вокруг саней.
Мог ли предполагать бывший молодой и нищий учитель-еврей из захудалого литовско-белорусского местечка ещё пять лет назад, что ему выпадут такой небывалый взлёт, такое жестокое падение и такой кровавый конец?! Если бы мог, переоделся бы, скрылся и бежал бы ещё года три назад со всех ног из-под Москвы, а затем и из России. Но лёгкая и небывалая слава затмила ему разум. Вызвавшись, хоть и неволей, на страшное, роковое, беззаконное дело не смог он понять и уловить, чего хотели от него тысячи людей, пошедших за ним. Мало того, зависть, ревность и злопамятность погубили его…
После убийства самозванца князья Урусовы и татарские стражники поспешно оставили калужские пределы, а русские «бояре» и «царский» шут Кошелев привезли покойного в Калугу и известили Марину об убийстве. Та искренне заплакала, но слёзы эти с другой стороны были и слезами облегчения.
Увидев обезглавленное тело Лжедмитрия, его люди пришли в отчаяние. Главный воевода «вора» князь Григорий Шаховской пытался бежать из Калуги. Казалось, и Иван Заруцкий проявил нерешительность. Но казаки, собравшись на круг, быстро остановили своих предводителей. И тут слово взял Иван Заруцкий. Он оповестил казаков, что царица Марина со дня на день должна была разрешиться от бремени…
Через несколько дней Марина разродилась, и на свет появился её сын, названный в честь «деда» Иваном. Казаки тут же провозгласили его наследником престола.
Тут и Пётр Сапега, вновь посмел появиться в её жизни. Ещё в июне 1610 он присоединился к Лжедмитрию в Калуге, и был провозглашён гетманом. В июле 1610 он со своим отрядом выдвинулся на Москву. После свержения Шуйского и установления семибоярщины он прибыл в российскую столицу, где вёл переговоры о передаче власти Лжедмитрию. Теперь же он предложил Марине вместе с ребёнком перейти под его покровительство. Однако, Марина ответила отказом на это предложение.
Через некоторое время значительная часть русской знати ушла из Калуги. После этих событий отряд Ляпунова, стоявший близ Рязани, был существенно усилен бывшими сторонниками «калужского царика». В их числе были князья: Трубецкой, Масальский, Пронский, Козловский, Волконский, Волынский, Мансуров, а также бывшие сподвижники самозванца: Нащокин, Измайлов, Вельяминов со своими людьми и воинскими слугами.
Так пришёл на Русскую землю самый тяжёлый для неё в том столетии 1611 год по Рождеству Христову.
* * *
В начале января 1611 года патриарх Гермоген стал рассылать по городам и весям послания, в которых утверждал, что мощи настоящего царевича Дмитрия покоятся в Москве, призывал ратовать за Православную христианскую веру, отлучал от Церкви изменников:
– «Обращаюсь к вам, всякого чина и возраста отступникам! – писал он. – Вы отпали от Бога, от правды и Апостольской Церкви. Яз плачу по вы, помилуйте души своя. Забыли вы обеты Православной веры нашей, в которой родились, крестились, воспитались, возросли. Зрите, как Отечество наше расхищается и разоряется чужеземцами, какому поруганию предаются святые иконы и церкви, как проливается и вопиет к Богу кровь невинных. На кого поднимаете оружье свое? Не на Бога ли, сотворившего вас, не на братью ли свою? Не свое ль Отечество разоряете? Заклинаю вас именем Господа, пока есть время, отстаньте от своего начинания, чтобы не погибнуть и не погубить души своея. А мы прием вас кающихся».
Горячий отклик грамота патриарха нашла в Рязани. Когда его послание огласили, Ляпунов велел собрать большой воинский совет. На совет в Рязанский кремль съехалось около ста человек воевод и атаманов из войск, подчинённых Ляпунову и из ближайших Заоцких городов и Поочья. Заседали в большой трапезной палате покоев Рязанского архиепископа. Здесь было хорошо натоплено, но и за длинным столом с широкой столешницей, и на лавках у стен восседало множество людей. Многие сидели одетыми в тулупы, шубы, полушубки, тёплые кафтаны, с лисьими, собачьими шапками и папахами из овчины на головах. Слышались споры и перебранка. Но когда в палату вошёл владыка Рязанский Феодорит в окружении клира и священства, шум мгновенно стих, все поднялись.
– Шапки долой! – грозно рявкнул Ляпунов.
Шапки словно ветром сдуло, воеводы и атаманы склонили непокрытые головы.
– Благослови, владыка! – громко молвил Ляпунов, протягивая ему
