— Наверное, ты голодна? — предполагает напряженный Тимур.
Он явно без настроения. Впрочем, как и Игнат. И как я — тоже. У нас у всех в жизни не каламбур, но придется как-то решать, что мы натворили. Однако, если честно, Тим прав, поскольку я хочу есть постоянно в последние дни. Стоило мне прислушаться к своему организму, так рот у меня больше не закрывается. Так и поправиться недолго. А впрочем, все равно я скоро буду очень пузатой. Мы заказываем пирог с мясом, блины с творожным сыром и семгой, еще несколько сэндвичей с разной начинкой.
— Мне кофе, — отвечаю на вопрос официанту, что мы хотим пить. — Американо с сахаром и без молока.
— Ей чай, — возражает Тимур. — Давайте чайник чая на всех.
Он кивает Игнату, мол, не против ли тот. А, получая в ответ соглашающийся кивок, подтверждает заказ. Я протестую, но меня никто не слушает.
— Это не только твой ребенок, — говорит босс.
— Вот именно, — поддерживает его бывший муж.
— Беременным можно пить кофе, — фыркаю я. — У вас старые сведения по этому поводу.
Игнат показывает мне большой палец.
— Прекрасно, я старомоден. Не будем рисковать.
Чай нам приносят почти сразу. Он пахнет просто неимоверно. С добавлением каких-то ароматных трав, возможно. Не знаю, почему, но теперь я хочу есть еще сильнее.
— Кстати говоря, давайте о моей занудной консервативности. Я передумал, — положив ногу на ногу, говорит босс, посмотрев на меня. — Пока ты беременна и носишь, вполне может быть, моего ребенка, никакой свадьбы у вас с Тимуром быть не может.
Тим бросает мрачный взгляд в мою сторону, затем недоуменно косится на своего друга. Грудь бывшего мерно и ровно вздымается, но по выражению его лица становится понятно, что он не в восторге от этой реплики Игната.
— Я ничего ему не рассказывала, — оправдываюсь я.
Босс, отпив из своей чашки, говорит:
— Нет-нет, это я сам догадался.
— Ну, раз тебе каким-то образом все стало известно… — хмыкает Тим.
— Да, как ты ни старался от меня это скрыть, — елейным голосом отвечает Игнат. — Или правильнее будет сказать, вы оба? — пальцем он указывает на нас с бывшим по очереди.
Я сглатываю и тяжело вздыхаю, не желая ничего доказывать этому мальчику. К счастью, как раз приносят сэндвичи, и я с диким аппетитом набрасываюсь на еду. Возможно, я выгляжу не женственно и респектабельно в этот момент, но какая разница. Ничье мнение меня уже не интересует.
— Во-первых, жениться нам или нет, мы решим с Эллой вдвоем. Без твоего участия, — важно отрезает Тимур.
— Нет, вы не можете это решать вдвоем. Хотел ты того или нет, но гребаные презики порвались у нас обоих, поэтому я потенциальный родитель будущего ребенка. И я очень сомневаюсь, что у тебя хватит выдержки на пионерский брак.
Тим вскидывает брови, затем Игнат поясняет:
— Что? Я не хочу, чтобы ты тыкался в мать моего ребенка своим членом. Это тебя удивляет?!
Бывший начинает злиться:
— Этот ребенок может оказаться моим. Хватит уже, блять, говорить с такой уверенностью.
Кинув на меня извиняющийся взгляд за мат, он роняет нечеткое:
— Пардон.
Спустя еще несколько минут их бесполезных споров официант возвращается с блинами и мясным пирогом, так потрясающе пахнущим, что ничто другое больше не имеет значения. Как же мне хочется есть! И пока совсем не тошнит. Блины с творожным сыром и семгой однозначно войдут в мой личный топ блюд, потому что разве может что-то быть настолько идеально вкусным? Кажется, это именно то, что я могу есть ежедневно!
Незаметно для меня, разговор уже зашел об «Эйфории» и ночи в лофте. Когда до меня доходит, я закатываю глаза. Опять двадцать пять.
— Значит, так, — Тим утыкается ребром ладони в стол, — я не был убежден, что Скарлетт это Элла, пока… не подвернулся случай. Но это сейчас не важно.
Ночь в моей квартире, когда мы чуть с Тимом не переспали, но не сделали этого из-за игрушек, подаренных Игнатом, я не забуду никогда. Тим в тот вечер увидел татуировки. И по его реакции стало ясно, что он догадывался, кто такая Скарлетт.
— Угм, — разрезая блин ножом на части, изрекает босс, — но Элла-то, я полагаю, не гадала, с кем пойдет на свидание.
Он поднимает голову и самодовольно мне улыбается.
— Послушайте, — дожевав, я вытираю губы салфеткой, и перебиваю их, иначе этот треп будет продолжаться вечно, — я не снимаю с себя вины. Перед вами сидит взрослый человек, готовый взять на себя ответственность. Можете называть меня стервой, сукой — как угодно, ваше право.
— Элл…
— Подожди, Тим.
Теперь я перевожу глаза на Игната, потому что знаю, что у него ко мне главные претензии. Мы с ним, по сути, чужие люди. Да, был секс и один поцелуй у меня в кабинете. И что? Мне хочется сделать ему так же больно, как и он сделал мне недавно. Из-за него я упала в обморок, из-за него обо мне пошли слухи в офисе. Несмотря на то, что полминуты назад назвала себя взрослым человеком, каким я и являюсь, мне хочется поступить абсолютно по-детски — отомстить. Он же собирался рассказать всю правду о нас Марине, моей бывшей подруге. Пускай Игнат был выпившим, это никак не смягчает его ошибки.
— Все было так: я просто хотела немного поднять самооценку, — откровенничаю, — зарегистрировалась на сайте знакомств. Написал мне некто Лев, — веду плечом и машу рукой на Игната, — который мне понравился, но ничего серьезного я с этим Львом не планировала. Потом я стала догадываться, что царь зверей — мой начальник. Потом, — вполне себе будничным тоном тараторю, — со временем мои допущения перестали вызывать сомнения. Если коротко, после ты добавил Тигра в нашу беседу, и мне тоже достаточно быстро представилась возможность «разглядеть» в нем бывшего мужа. Хочешь знать, понимала, к кому еду трахаться? Понимала. Хочешь знать, из-за Тимура ли я согласилась на тройничок?
Игнат смотрит прямо, глаз не отводит. Он с трудом сглатывает, я вижу, ожидая ответа.
— Да, из-за него. Я его любила, поэтому пошла на это. Я думала, у него отношения с другой женщиной, и второго шанса у меня не будет. А вот теперь, — я возвращаю боссу ехидную улыбку, — можешь смело называть меня отвратительной стервой. Не знаю, что ты там себе напридумывал, но мне казалось, нам было весело — и только. Я не виновата, что тебе не терпелось узнать, кто такая Скарлетт. Я не виновата, что ты лишися… ума на фоне этой мысли. В этом я не виновата.
Осознаю, что нехило рискую, говоря таким тоном с начальником, но меня прорывает. Игнат ведь не дурак, он в курсе, почему я смею дерзить: он поставил под угрозу мою репутацию. Почему я должна ему это простить? С какой стати? Сейчас, когда я буквально прямым текстом сказала, что он не интересует меня и никогда не интересовал, я снова могу наблюдать боль в его глазах. Я запомнила: это тот самый взгляд, который я видела около лифта в отеле Софрино. Тогда мне стало многое ясно. Я поняла, что Игнат влюбился в девушку, которой никогда не существовало. Но ни я не готова ответить ему взаимностью, ни она.
