и своего взбесившегося либидо.
Беззвучно повернув замок, я на автомате приглаживаю волосы и поворачиваюсь. Откинувшись на изголовье кровати, Север жадно обгладывает меня глазами. Топорщащая ширинка его спортивных штанов красноречиво говорит в пользу того, что он тверд в своем намерении заняться сексом.
— Это местные медсестры сделали тебя таким нетерпеливым? — пытаюсь пошутить я, чтобы отвлечь его внимание от своих пылающих щек. Палата залита светом — а это то еще испытание.
— Это все ты и твоя красивая задница в этой юбке. — Голос Севера завораживающе хриплый. Не сводя с меня глаз, он просовывает ладонь за резинку штанов и делает выразительное движение.
Затаив дыхание, я медленно приближаюсь к нему. К черту яркий свет и стеснение. Север меня не стесняется и я тоже не собираюсь. Уж лучше наслаждаться происходящим. Приблизившись к кровати, запускаю руки под юбку, подцепляю кружевные стринги и медленно стягиваю вниз.
Кадык на шее Севера дергается.
— Ты чего такая охуенная, а?
Мне льстят его слова. У Севера было немало женщин, но в этот момент я не сомневаюсь, что лучшая из них — это я.
Отпихнув упавшее белье ногой, перекидываю ногу и сажусь на него сверху. Ладони Севера накрывают мои ягодицы и нетерпеливо сжимают. Если несколько минут назад они были теплыми, то сейчас почти обжигают.
Осторожно покачнувшись, я задеваю промежностью об его эрекцию. Низ живота скручивает в сладостном предвкушении. Мы занимались сексом всего дважды, но я отлично помню, как его член ощущается внутри.
Уперевшись ладонью в изголовье кровати, я наклоняюсь к его губам. Из легких вылетает пошлый стон. Сплетение наших языков умножает вожделение вдвое.
— Хочу тебя, — шепотом признаюсь я. — Очень.
Пальцы Севера проникают в меня вместо ответа. Раздвигают, пробуют, гладят, пронзают, хлюпают влагой.
— Садись, — то ли просит, то распоряжается он, и еще до того, как я успеваю шелохнуться, сам приподняв мои бедра и жадно опускает вниз.
От глубины и остроты проникновения перед глазами рассыпаются искры. Припав лбом к его щеке, я глухо стону. Громче нельзя, иначе через секунду сюда сбежится весь коллектив так называемой стоматологии, включая Нину.
— Тебе не больно? — давясь учащенными вздохами, лепечу я.
— По хер. — Зафиксировав мои бедра, Север быстро и ритмично вколачивается вглубь, ни на секунду ее давая усомниться в своих приоритетах.
Я исступленно кусаю губу и мычу. Находись мы в месте более уединенном — я бы бесстыдно кричала. Это куда лучше, чем в моих фантазиях. Фантазия — всего лишь картинка и даже отдаленно не передает ощущений и эмоций, владеющих мной сейчас. Жарко, сладко, туго, влажно. Грубо, сильно, на грани.
— Я сейчас… все, — лепечу я, чувствуя, что затянутый до предела узел готов в любую секунду разорваться.
— Давай. — Губы Севера ловят мои. Распирание в промежности становится почти нестерпимым, и мое тело моментально сдается. Вонзившись зубами в рукав его футболки, я взрываюсь наслаждением. Голова бешено кружится, между ног тянет и хлюпает — то ли от силы моего оргазма, то ли от нашего обоюдного.
— Блядь… — хрипло бормочет Север. — Не успел.
74
Неделя спустя
— Так, Линда, я поехала в шоурум, а ты пока составь расписание на следующую неделю. Среду пустой оставь — у сына день рождения. Там вроде относительно свободно пока?
— Если бы. — Я смотрю на Елену с восхищением. — Четыре клиентские записи плюс встреча на киностудии.
— Пф-ф-ф, — Елена шумно цедит воздух. — Ладно, разберемся. Главное, среду не трогай. Если что — перекинь кого-нибудь на субботу.
— Договорились.
На выходе она оборачивается и предупредительно вскидывает палец.
— На киностудию едешь со мной. Присмотришься немного. Мне часто в костюмерных торчать приходится, и я давно мечтаю это кому-нибудь делегировать.
Я завороженно киваю. Торчать на киностудии в компании известных актеров? Да как это вообще может надоесть?
Дождавшись, когда дверь захлопнется, я мечтательно прикрываю глаза. Моя жизнь стала неожиданно прекрасной. Я живу в квартире с потрясающим видом на город, состою в отношениях с лучшим из мужчин, самостоятельно езжу за рулем и получила работу своей мечты. Разве на сказка?
Окрыленная, я с новым рвением берусь за расписание, но звонок с незнакомого номера вновь переворачивает мир с ног на голову.
— Ну здравствуй, — звучит в динамике низковатый ироничный голос. — Узнала, или пора начинать представляться?
Сглотнув, я крепче сжимаю компьютерную мышь.
— Узнала, пап. Хотя совсем не ожидала тебя услышать.
— Это почему же? Мы вроде как родственники, причем близкие.
Перед глазами воскресает тот страшный дома и Андрей, грозно нависающий надо мной с требованием перевести деньги. Становится сложно дышать. Тело слишком хорошо помнит отчаяние и безысходность, которые я испытывала, слушая неживой голос в динамике, сообщавший, что телефон отца больше не обслуживается.
— Может быть потому что ты сменил номер и не посчитал нужным меня об этом известить? — хрипло выговариваю я.
— Так ты, стало быть, все же обо мне вспоминала?
— В момент смертельной опасности я тебе звонила, — Я не нахожу в себе сил поддержать ироничность его тона. — Но ты вновь не сумел мне помочь.
— Так, а что случилось?
Я горько усмехаюсь.
— Не важно, пап. Все уже обошлось без твоей помощи. Спасибо моему ангелу-хранителю.
— Ладно, — раздается через паузу. — Потом расскажешь.
— Это твой новый номер?
— Временный. Суровые времена требуют суровых решений. — В голосе отца мне впервые чудится усталость. — Я планирую ненадолго приехать в город и хотел бы увидеться со своей единственной дочерью.
— Твоя единственная дочь могла бы быть мертва или заперта в клинике для душевнобольных, — отчаянным шепотом вырывается из меня. — Пока ты с успехом прячешься от своего прошлого, оно отыгрывается на мне. Хорошо, давай увидимся. Я обещала кое-кому не держать на тебя зла взамен на чудо.
Вспомнив свою молитву, я непроизвольно улыбаюсь.
— Чудо случилось, поэтому я сдержу слово.
— Загадками говоришь, — ворчливо откликается отец. — Осталась бы в Испании и забот не знала.
— Номер телефона ты, видимо, из-за отсутствия забот сменил. Так когда ты приезжаешь?
— Я дам знать. Слушай меня внимательно, Линда. — Его тон становится предельно серьезным. — Это очень важно. Никто не должен знать о том, что я в городе. Запомнила? Ни одна живая душа.
— Хорошо. — От накатившего волнения я начинаю расхаживать по студии. — Я не собираюсь никому говорить.
— Вот и отлично. Что бы не происходило, мы семья. Ближе у тебя никогда и никого не будет.
Возразить я не успеваю, потому что в трубке раздаются гудки.
После этого разговора я места себе не нахожу. И Елены, как назло, нет рядом, чтобы отвлечь разговором.
Промаявшись возле ноутбука около часа,
