нарываясь на поцелуй.
— Если честно, понятия не имею, что там намечается за вечеринка, но местные говорят, будет весело.
* * *
Облачившись в праздничную рубаху, которую выдала мать, я прихожу на праздник. Солнце начало опускаться за горизонт, окрашивая небо в золотистые и розовые тона. Повсюду раздается смех, на лицах людей сияют улыбки, в воздухе царит атмосфера радости.
Праздник жизни в «Пропади пропадом» напоминает картину, написанную яркими красками. Расставленные столы украсили вышитые скатерти и цветочные букеты, над поляной витают ароматы свежей выпечки, фруктов и медовухи. Дети и взрослые дарят друг другу венки из полевых цветов.
Я ощущаю, как сердце наполняется радостью, когда пробираюсь через толпу навстречу к Лере. Ее мама тоже здесь, и Уля со своими новыми подружками. Моя Лерка особенно выделяется на фоне остальных девушек: красивая, стройная, уверенная в себе. Ее голову украшает венок, в длинную косу вплетены яркие летние цветы, что придает образу особую прелесть. Легкое платье, развевающееся на ветру, словно порывистое облако, подчеркивает девичью грацию.
— Привет. Ты прекрасна.
— Перестань, я смущаюсь.
— Но это правда. Идем, — беру ее за руку и тяну за собой, туда, где Добруш и наши родные уже водят хороводы.
Прежде никогда бы на такое не решился. Где я, Егор Ветров, и где хороводы? Илюхин ржал бы надо мной в голос. Но Лера светится от счастья, и я уже готов подпевать вместе с остальными, лишь бы радость в ее глазах никогда не угасала.
После общего застолья празднование становится еще веселее: песни, танцы, конкурсы, повсюду звучит задорный смех. Словно и не было всего этого ужаса с нашествием зомбаков, не было горы трупов и ритуальных костров. Жизнь продолжается!
Она сильнее всего, и всегда победит. Пробьется сквозь камни, выдержит огонь и воду. После долгих страданий и испытаний, люди находят в себе силы радоваться жизни. В звонком обоюдном смехе, в каждом волнующем мгновении, они вновь обретают надежду. Песни звучат так громко, что побеждают даже самые мрачные воспоминания.
Танцы вокруг костров и стройные хороводы со свечами в руках, все это напоминает о том, что счастье можно найти даже в самые трудные времена. Конкурсы, где друзья соревнуются друг с другом, смех и радость — исцеляют души и объединяют сердца.
Подходит час, когда слово берет старейшина, и все разом замолкают. Я сжимаю Лерину руку в своей, и невольно обвожу взглядом дорогих мне людей, собравшихся за большим столом, людей, ставших для меня такими родными.
— Здесь, среди друзей и близких, мир кажется светлее. Жизнь продолжается, и вместе с ней череда воспоминаний, новых начинаний и открытий. Потому что именно в трудные времена человек познает настоящую ценность жизни, любви и дружбы, — произносит старец, попадая в самое сердце. — Каждый человек часть чего-то целого, и только вместе мы способны справиться с любыми вызовами. Вера в будущее, взаимоподдержка и любовь станут той силой, которая позволит нам преодолеть предстоящие преграды.
Праздник жизни близился к концу. Молодежь требует продолжения и рассказов ведуньи у костра. А вот старики уже начинают понемногу расходиться.
Нацепив на мою голову венок, Добруш усаживается поближе. Рядом с ним по обыкновению оказываются Ульянка.
— Что-то у тебя слишком серьезная физиономия для праздника, — подмечает брат.
— Нормальная физиономия. Просто задумался.
Сняв с головы украшение, я разглядываю необычные цветы, переливающиеся в лунном свете.
— Правда, красивые? Это страстоцвет, — подмечает мой интерес Ульянка. — Редкие цветы и ценные для разных лечебных составов. Жаль только этим летом отцветают раньше срока, не успею много собрать.
— Раньше срока⁈ — переводит на нее взволнованный взгляд Лера. — А когда отцветет последний?
— Да кто ж его знает, — разводит руками Ульянка, — может, через неделю, или того раньше.
После ее слов Лерка становится сама не своя.
— Прогуляемся к реке? — предлагает она мне, только голос у нее какой-то слишком взволнованный.
Пока мы идем через луг, звуки деревни затихают, уступая место лишь шепоту ветра. Вскоре мы оказываемся у берега, где нас по обыкновению ждет лодка.
Я сажусь на весла, Лера сидит рядом, и смотрит на меня так, будто не решается спросить о чем-то важном.
— Лер, все в порядке?
— Да, — отвечает она, и ее сосредоточенное лицо озаряется лунным светом. — Скажи, а ты часто вспоминаешь свой дом? Мать, отца, тетю Наташу?
— Кого?
— Вашу домработницу.
— У нас была домработница?
— Ты, правда, совсем ее не помнишь?
— Совсем, — признаю я, и сильнее налегаю на весла. Мне неприятно думать об этом, но мои воспоминания о прошлой жизни все больше покрываются туманом.
Лодка покачивается на волнах, унося нас все дальше от суеты отшумевшего праздника. Оказавшись в нашей тихой заводи, мы выходим на берег.
— А своих друзей с последней вечеринки помнишь? Злату Никонову, Вадима Илюхина?
— Забудешь их после такого, — усмехаюсь, вспоминая старого друга-раздолбая. — К чему все эти вопросы? Раз не помню, значит, не такие и важные это были в моей жизни люди.
— Нет, Егор, важные! — настаивает Лера, и растирает лицо ладонями. — Прости. Просто я думала, что у нас больше времени. Что я еще смогу побыть немного с мамой и Улей, научиться у них чему-то, узнать ближе. Но наше время на исходе, нам пора отправляться домой, чтобы там не ждало нас в этом густом тумане. Моя магическая паутина ведет именно туда, мы с мамой проверяли.
— Знаю. Фэйл тоже подтвердил, что наш путь домой лежит через туман. Но почему сейчас? С чего такая срочность?
— Когда отцветет последний страстоцвет, случится то, чего никто не изменит. Ведьма так и сказала, когда отправляла меня за тобой.
— Да, что случится-то? — подхватываю Леру за руки. — Пожалуйста, хватит говорить загадками.
— Ты все забудешь! Уже стал забывать, — катятся слезы по ее щекам. — Забудешь кто ты и откуда, забудешь и Вадима, и Горыныча, и меня в конечном счете, и Егора Ветрова, которым на самом деле являешься.
— Нет, не забуду, — вытираю ее слезы пальцами, и целую в губы, — только не тебя, никогда.
Я смотрю в Леркины глаза и понимаю, она права. Наше время здесь на исходе. Вдруг я и правда все забуду? Уже стал забывать.
Не знаю, что на меня находит, но я просто подаюсь к ней, обхватываю ее голову руками и страстно целую, будто хочу забрать все ее волнения себе. Я так изголодался по ней, так сильно желаю ее всю, что, если не сделаю этого, просто сгорю изнутри.
Леркины ладони скользят под рубаху и забираются на мою обнаженную грудь.
— Ты горячий, — шепчет она в мои губы.
— Замерзла?
— Нет. Не рядом с тобой.
Я стягиваю
